Совок 7

Квалифицированно заваривать настоящую «блатную кашу» я научился еще в далёкие и пока не наступившие девяностые. Во время такой интересной, но до крайности беспокойной и опасной службы в ГУБОП МВД. В те самые приснопамятные времена, когда я пребывал там в должности старшего опера по ОВД. По особо-важным делам, то есть. Именно тогда мне пришлось два с половиной года прослужить в Управлении оперативного внедрения. И, в соответствии с занимаемой должностью, помимо активного участия в различных ОПГ, четырежды пройти отсидки в московских и не только, СИЗО. Под личинами беспредельщика-рэкетира, а также разбойного и наёмного мокрушника. Разумеется, каждый раз квартировал в «черных» хатах. И надо сказать, что далеко не все законом инкриминируемые мне прегрешения, по причине которых меня «командировали» в казематы, были надуманными. Но правдой было и то, что почти всё, на мне висящее, как и предусмотрено соответствующими приказами за двумя нулями, было документально оформлено и санкционировано на самом верху. Санкционировались такие радикальные спецмероприятия всегда подписью первого заместителя министра. И высшая их цель в ту пору, когда оргпреступность захлестнула страну, оправдывала самые жесткие средства. Во всяком случае, я и сейчас в это верю. Особенно, если учесть, насколько чище после их реализаций стала территория нескольких республик и областей, закреплённых за нашим отделом. Но сколько коллег по Управлению бесследно сгинуло в процессе тех внедрений…

Одна из таких «командировок» протянулась почти два с половиной месяца. Там-то, на прикладной практике я и познал практически все правила бытия в приличном камерном обществе. И в том числе, как на «дровах», смастыренных из туго скрученной в полиэтилене небольшой газетки, поднять в жестяной кружке достойный чифирёк. Деревянные шконки в ту пору были уже не во всех камерах, а душевной бодрости хотелось. Многому мне тогда пришлось научиться. Сначала факультативно у каторжан-инструкторов в теории, а потом уже и по ту сторону решки, в кругу, так сказать, «честных арестантов».

Ну и дурак же я тогда был! Молодой и безумно отчаянный идиот. В то время еще веривший в идеалы и вышестоящему руководству. Сейчас бы я в такие «командировки» даже и не сунулся. И на Кавказ ни в одну, из пройденных шести, тоже не поехал бы. И дело вовсе не в желании уцелеть любой ценой. Просто я стал умнее и, не побоюсь этого слова, мудрее. Настолько, что приоритеты сами собой расставились в соответствии с исторической и настоящей реальностями. Н-да…

— Не служил! — настороженно глядя на меня, после паузы ответил уклонист, — Плоскостопие у меня. Не взяли в армию. — И в тюрьме я не был! Я комсомолец, вообще-то!

— Ну это в корне меняет дело! Тогда всё понятно! Раз комсомолец, тогда, конечно! — бросив в стакан два куска рафинада, продолжил я диалог, подготавливаясь к загонной охоте на правоверного, но такого бандитствующего комсюка, — Понял я тебя, Соснин. По всему выходит, что не привык ты к тяготам и лишениям, потому и впал в уныние! — подумав немного, я опустил в посудину и третий кусок белой, но такой, сука, сладкой смерти. — Но ты, Соснин, не ссы и не горюй, это только в армию с плоскостопием не берут, а в зону попасть оно тебе никак не помешает! Но, правда, уже без комсомольского билета, ты меня извини! Исключат тебя, Валера, из нашего ленинского Союза молодёжи! Всенепременно и в самое ближайшее время. Но ты считай, что это не в зону твоя ходка. Счтитай, что это ты, как бы в морфлот отправишься! С той разницей, что не на море поедешь, а в тайгу на лесосеку. Морфлот, это в том смысле, что года три корячиться тебе предстоит. И это еще, Соснин, заметь, в лучшем случае и как минимум! Уж ты не обессудь, я ради тебя, паскудника, обязательно расстараюсь!

— Врёте вы! — с робкой надеждой пытаясь высмотреть на моём лице фуфлыжный блеф, заявил плосконогий скандалист и мелкий грабитель извозчиков, — Чтобы меня, то есть, нас со Славкой посадить, вам обязательно доказательства и свидетели нужны. А их у вас нет и быть не может! — последнюю фразу Валерий Макарович выкрикнул уже не просто с уверенностью, но и почти с торжеством.

— Полностью согласен с тобой! — закончив веслить ложкой в стакане, с удовольствием отхлебнул я сладкого уже не чифиря, но «купчика». — Без свидетелей, которые против вас с Горшениным дали добротные показания, я бы с тобой сейчас даже и не разговаривал. Я бы тебя домой отпустил давно и даже времени своего не тратил! Вместе с твоим прыщавым подельником тебя отпустил бы, друг ты мой Соснин! И уж, тем более, баб ваших не стал бы в камерах содержать под свою личную процессуальную ответственность. Сам понимаешь, я же не дурак в отличие от вас, дегенератов, чтобы на ровном месте себе неприятности с прокуратурой наживать!