Совок-8 (СИ)

— Ты чего молчишь, Корнеев? — голос Данкова начал наполняться металлом, — Ты, лучше не надо, ты лучше не молчи! А то я подумаю, что ты, лейтенант, меня за полного идиота держишь. Ты ведь не хочешь, чтобы я так подумал, Корнеев? А?! — взгляд сидящего в метре от меня иезуита в форме милицейского генерала уже не казался мне приветливым и добродушным, как еще совсем недавно. — Ты мне лучше расскажи, зачем ты всю эту трихомудию затеял? И подробно расскажи, окажи милость!

Решив следовать пословице, что лучшее средство от зубной боли, это зубной кабинет, я начал колоться. Стараясь не вдаваться в ненужные подробности.

Про дунькины нападки на излишки моих квадратных метров и про свои незыблемые принципы. Один из которых гласит, что своей земли, то есть жилплощади, не отдадим ни пяди!

Таиться и что-либо скрывать уже не имело смысла. Если ему еще не колонулась сама Капитониха, то не сегодня-завтра, он всё равно всё узнает. При такой должности и таких ресурсах, это совсем нетрудно.

— Похоже, что не врёшь, — через минуту, как я умолк, сам себе сказал товарищ генерал, — Это ж надо, столько суеты и нервов! Сколько карьер порушено! А все из-за шкурного интереса какого-то лейтенанта из района! — продолжал размышлять вслух Данков, нимало не стесняясь моего присутствия. — Ты хоть понимаешь, лейтенант, сколько ты крови у всех выпил и сколько нервов в клочья порвал? — без особой злобы уставился на меня начальник УВД.

— Так точно, товарищ генерал! — вскочил я, задрав подбородок к купеческой люстре, богато обвешанной хрусталём, — Понимаю всю степень и глубину своей ошибки! Свою вину полностью осознал и в содеянном раскаиваюсь! Искренне раскаиваюсь, товарищ генерал!

Лицо товарища Данкова окаменело и стало темнее тучи. А лежавшие на столе руки, сжались в кулаки. Видимо, я снова где-то и в чем-то переборщил.

Я уже приготовился к самому худшему, но вдруг краем глаза заметил, что зигзаги на погонах моего визави мелко подрагивают. Повернуть голову в сторону милицейского владыки и приглядеться как следует, я не решился. Зато мой напряженный слух через пару секунд различил непонятное похрюкивание. Не утерпев, я скосил глаза и чуть довернул голову. Генерал-майор Данков, безуспешно стараясь удержать эмоции, трясся. И, слава богу, не в злобно-истерических рыданиях. Маятник инквизиторских эмоций, неожиданно для меня и, наверное, для него самого, качнулся в сторону безудержного веселья.

Расценив происходящее, как вселенское везение и великую удачу, я слегка расслабился и облегченно выдохнул. Понимая, однако, что исход моего сегодняшнего визита в генеральский кабинет может завершиться далеко не самым радужным образом.

Достав из кармана носовой платок, Данков промокнул глаза и сунул его обратно.

— Правильно ли я тебя понял, Корнеев, что всех целей своих ты достиг в полном объёме? — уже без признаков веселья впился в меня взглядом он, — Капитонова вчера написала рапорт об увольнении из МВД и, ты сам понимаешь, что как-то претендовать на твою жилплощадь она уже не сможет. У тебя ведь нет никаких других причин развивать эту ситуацию дальше, Корнеев? — испытующе вгляделся мне в глаза милицеймейстер области.

— Мне бы еще свои деньги вернуть, товарищ генерал! — воспроизвёл я робкое пожелание лицом и голосом, — Которые Евдокия Леонтьевна за наборы собрала. И там еще семьдесят пар колготок выкуплено было. Я эти деньги на мотоцикл копил, товарищ генерал!

Взгляд Данкова снова потяжелел. Он взял с края стола желтую кожаную папку и раскрыл её. Нацепил на нос очки в тонкой оправе из желтого металла и вчитался в единственный, лежавший в папке, листок.

— Что ж ты, Корнеев, такой крученый? Как хвост поросячий, честное слово! — неодобрительно укорил он меня, — ВАЗ 2106 у тебя! Ну какой еще, к чертям собачьим, мотоциклет?! — не скрывая генеральской обиды, покачал головой товарищ Данков. — Я же просил тебя, не полоскай мне мозги!

— Вы обратите внимание, товарищ генерал! — указал я глазами на листок в его папке, — Там должно быть указано, что машина оформлена на Нагаева Фуата Фатыховича, а я пользуюсь ей по доверенности!

Какое-то время Данков давил меня взглядом. Но в данном конкретном случае я сознательно проявил характер и не отвел от тяжелого генеральского взора своих глаз. Давая ему понять, что нанесённый мне Дунькой ущерб, является для меня неподъёмным и что свои деньги я настроен получить в полном объёме.

В результате игры в гляделки, победила дружба. Мне даже показалось, что моя неприкрытая алчность удовлетворила и успокоила начальника УВД. Значит, я ему стал понятен и угрозы с моей стороны он не видит.

— Хорошо, я распоряжусь и с Капитоновой поговорят! — пошел мне навстречу добрый товарищ генерал, — Думаю, что она тебе возместит твои убытки. Но и ты будь добр, лейтенант, не подведи меня! Мне бы очень не хотелось, чтобы стихийные жалобы из вашего райотдела по инстанциям поползли. Ты хорошо понял меня, Корнеев?