Совок 9 (СИ)

— Мне срочно нужна ваша помощь, Люся! — продолжил я конструктивное общение с девицей, которая до сего момента так и не решилась забрать из моих рук свою вспотевшую ладошку.

Бережно вернув на стол её изящную конечность, я запустил руку в карман брюк.

— Ну так, что, Люсенька, вы мне поможете?

— Да! Ну, конечно же, я готова! — вскинулась растревоженная Люся-Людмила, — Но вот только, чем же я могу вам помочь?! — за время, которое понадобилось ей, чтобы произнести эти фразы, она дважды поправила свою немудрёную прическу.

— Видите ли, наипрекраснейшая из Людмил, — снова начал я засыпать сознание барышни словесами, — По пути в ваш, не побоюсь этого слова, народный суд, я зашел в галантерею универмага и купил вот этот самый галстук! — ткнул я себя в грудь указательным пальцем, — Вы меня понимаете, Люсенька? — решил я удостовериться в том, что меня хотя бы слышат.

— Понимаю, но я не понимаю, причем здесь я?! — жалобно и тавтологично пискнула комсомолка.

— Посмотрите, милая девушка, — вытащил я из кармана одну шуршащую упаковку с колготками, — На сдачу к галстуку мне дали вот это! — положил я немецко-демократическое изделие на стол. Непосредственно перед девушкой Люсей с весьма условно синими глазами.

Условно-синеглазая Люся рефлекторно потянулась к колготкам, но, застеснявшись своего порыва, отдёрнула руку.

— Сам я носить это, скорее всего, не стану, — продолжил я, пододвинув по столу шуршащий пакетик ближе к девушке, — Мне такой фасон не нравится и, чего уж там, размер совсем не мой. Поэтому я к вам и зашел, чтобы попросить вас, Люся, избавить меня от этой бесполезной и ненужной в моём гардеробе детали туалета. Прошу вас, примите от меня в подарок эту зряшную для меня вещицу! И заметьте, милая Люся, я вас сейчас не просто так, а как сознательный комсомолец, не менее сознательную комсомолку прошу! Люся, скажите мне честно, вы ведь сознательная комсомолка? — на всякий случай решил уточнить я.

Архивистка, по-прежнему пребывая в состоянии растерянности, граничащей с анабиозом, всё же нашла в себе силы и заверила меня, что комсомолка она сознательная.

Какое-то время мы еще пререкались на предмет уместности такого подарка приличной девушке со стороны малознакомого милиционера. Но я без труда доказал Люсе, что мы с ней уже минут десять, как не чужие. И, что дополнительные колготки, к уже имеющимся у приличной девушки двум, по определению лишними быть не могут. Особенно, если эта девушка божественно хороша собой. И уж, тем более, если к тому же зовут её Люся.

— А скажи мне, душа моя, уголовные дела, по которым приговоры вступили в законную силу шестнадцать лет назад, они где у вас хранятся? — приступил я к тому самому, за чем пришел сюда.

— Здесь! — не задумываясь, махнула себе за спину в сторону деревянных и металлических стеллажей барышня, увлеченно рассматривающая упаковку с колготками, — Здесь в основном. И еще какая-то часть в бомбоубежище. Там специально комнату отгородили. А вам зачем?

— Видишь ли, Люся, мне с одним делом надо ознакомиться, а вашей канцелярии такие замшелые бюрократки сидят, что у меня аж зубы заныли после общения с ними! — тоской и скорбью, которые я изобразил на лице, можно было бы квасить капусту.

— Ваша завканцелярией требует, чтобы я официально произвёл выемку! — обиженно вздохнул я, — А мне там всего-то и надо, чтобы с одним уголовным делом ознакомиться по-быстрому! Мне его на пятнадцать минут всего и надо-то! — намеренно отвернулся я в сторону от благодарно-жалостливых люсиных глаз, чтобы, не дай бог, не сбить нужную волну её настроения.

— Номер дела у тебя есть? — похоже, что добрая девушка приняла нужное мне решение.

— Номера нет, но есть установочные данные осужденного, статья и дата вынесения приговора, — боясь спугнуть удачу, быстро проговорил я, — Так даже проще будет искать!

— Хорошо, ты, пожалуйста, выйди в коридор, я тебя минут через пять-десять позову! — решительно сверкнула линзами Люся. — Я здесь второй месяц и еще не очень хорошо знаю, что и где. В общем, обожди в коридоре!

Позвала она меня назад к себе даже меньше, чем через пять минут. А еще через минуту я сидел сбоку от Людмилы и перелистывал материалы уголовного дела, сшитых в две отдельные корки. Начать я решил с обвинительного заключения. Да, собственно, им и закончить.

Примерно через двадцать с небольшим минут я уже хорошо понимал, что из себя представляет дважды судимый гражданин Лунёв Александр Захарович. На что он способен, чего от него можно ждать во время неприятной беседы на повышенных тонах и какого обращения с моей стороны он достоин.

— Спасибо тебе, Люсенька! — подвинул к девушке я уголовный двухтомник и, наклонившись к ней, чмокнул её в щеку, — Ты настоящий друг!

Взяв из стопки аккуратно нарезанных бумажек один прямоугольник, я написал на нём свой рабочий телефон.

— Понадобится помощь, звони обязательно! — распорядился я, — Чем смогу, помогу! А пока до свидания, душа моя! Тороплюсь, день у меня сегодня сумасшедший!