Совок-9

Гражданин полковник определённо блефовал. Ни хрена органам госбезопасности не было известно о моей причастности к утилизации двух ушлёпков. Во всяком случае, в том объёме знаний, которым им так хочется обладать. Иначе сейчас всё происходило бы по-другому. Слишком уж хорошо я знал нездоровые пристрастия птенцов Феликса. Особенно в эти самые годы, которые чуть позже люди переименуют в застойные. Именно сейчас между Андроповым и Щелоковым противоречия обострены до предела. Или около этого. Внук предприимчивого еврейского то ли аптекаря, то ли ювелира, который ради процветания своего бизнеса обрезал пейсы и перешел в православие, спал и видел, как он схарчит брежневского выдвиженца. Он собирает компромат и потаённо мечтает о своём звёздном часе.

Урождённый по матери, как Флекенштейн, Юрий Владимирович в дальнейшем данную подробность старался не афишировать. Старательно убеждая своих партийных товарищей, что его родительница в семействе выкрестов Флекенштейнов была всего лишь приёмной. Еще злые языки болтали, что Щелокова он недолюбливал не безосновательно, а заслуженно и за разное многое. В том числе и за обилие боевых орденов и медалей, которые тот по-русски бесхитростно заслужил, воюя на фронтах Великой Отечественной. Сам товарищ Андропов, большую часть своих наград получил за «заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством». А еще за подавление восстания в Венгрии и опять же, традиционно для партийного функционера. То есть, в связи со своим пятидесяти, и шестидесятилетием.

Неприязнь Юрия Владимировича к Николаю Анисимовичу, при желании, можно было бы понять. Если жизнелюбивый министр Щелоков сибаритствовал и ни в чем себе не отказывал, то Андропов жутко маялся почечной недостаточностью. В пику главному менту СССР, вынужденно отказывая себе, если не во всех, то в очень многих радостях. В самом прямом смысле этого слова. Он и никому неизвестного Горбачева-то заметил и вытащил в секретари ЦК, познакомившись с ним на Ставрополье. Куда непрестанно ездил лечить свои почки на водных курортах Кисловодска.

Все эти подробности и многое другое из моего послезнания вереницей промелькнули у меня в мозгу. Быстро сделав выжимку из лирических отступлений, я утвердился в мысли, что сидящий напротив меня суровый полкан беззастенчиво блефует и бессовестно п#здит, как Лёва Троцкий. Он же Лейба давидович Бронштейн. Всё, что у них есть, это полуистлевшие тушки двух мародёров и не более того. Я даже предположил, что и в мундир с полковничьими погонами он облачился только лишь для того, чтобы произвести впечатление на сопливого лейтенанта. Для которого звание полковника, по младости лет, есть предмет грёз и боязливого поклонения. Зная по своему опыту, что после получения третьей большой звезды на погоны, тяготение к гражданскому костюму появляется уже через месяц-другой. А то и раньше. Если ты, конечно, не патологический фетишист-извращенец. Или не армейский «сапог». У тех ношение форменного обмундирования строго обязательно и обсуждению не подлежит.

Если бы у этих смежных товарищей на меня хоть что-то было по-настоящему серьёзное, со мной бы сейчас так не миндальничали. Меня бы спеленали демонстративно и показательно. Задержали бы меня в здании Октябрьского РОВД и обязательно во время утренней оперативки. Никак не на вечерней. Для того, чтобы потом весь день личный состав РОВД пришибленно и шепотом обсуждал это событие. Руки мне заломили бы прилюдно еще и для того, чтобы наглядно ткнуть ментов позорных носом в их преступную сущность. А главное, чтобы наперёд дать им понять, кто в этой жизни главный и кто стоит над законом.

Вместо этого чекисты меня вылавливали без присущего им в таких случаях чрезмерного хамства и грубости. Как это они любят делать при пленении всерьёз накосячившего мента. Меня не задержали, а всё-таки пригласили. Причем, сделали они это вяло, в два захода и на вульгарное рукоприкладство так и не решились. Несмотря на все мои дебильные закидоны,которыми я непрестанно тиранил их психику. Оправдывал я себя тем, что не только от скудоумия и вздорности своего характера я тестировал их умышления против себя. Настырно провоцируя на нервы и активные недружественные действия. И, если эти ребята, при всей своей амбициозности и предубеждении против ментов, на радикальные поступки не сподвиглись, то считать, что дела мои по-настоящему плохи, оснований у меня нет. Пока нет. Ладно, будем теперь щупать склизкую промежность полкана. Опять же, не из-за плохого моего воспитания, а исключительно исходя из целесообразности данных действий.

— Прошу меня извинить, но пока вы не представитесь и не предъявите служебное удостоверение, на интересующие вас темы разговаривать я с вами не буду! — бесстрашно глядя честным комсомольским взором в рыбьи глаза старшего товарища с соседнего огорода, заявил я. — Если я задержан и вы меня собираетесь завтра этапировать в Москву, то сегодня для меня будет лучше как следует выспаться. Я надеюсь, в ваших казематах клопов нет?