Совок

В том, что я их найду, я не сомневался. Выйду из больнички, огляжусь, к оперативной обстановке принюхаюсь и найду. А когда я их найду, то плакать будут все трое. Особливо, включая взрослого. Горько и самыми настоящими слезами. Если уж бородатые джигиты из этнических группировок у меня всхлипывали, как беременные восьмиклассницы, то и эти заплачут. Коли понадобится, я у них найду и наркотики, и патроны. Даже, если они в жизни их никогда не видели и в руках не держали. А, скорее всего, я их просто отвезу в лес. Без всякой фиксации их задержания. Там-то они мне заказчика и сдадут. В течение пары часов сдадут. Расспрашивать эту публику я умею. В зеленке они потом и останутся, все равно после тех вопросов, в приличном обществе им появляться будет нельзя. Интересно, а машина у меня есть? Вряд ли, совок, он ведь на то и совок, чтобы люди в нем нищими были.

От входа в палату раздался стук. Незнакомый парень, чуть старше меня, в накинутом на плечи белом халате костяшками пальцев отбивал дробь по приоткрытой двери. В подмышке второй руки он зажимал серую папку.

— Здравствуйте! Разрешите? — смотрел он безотрывно на медсестру, что было совсем неудивительно. — Я из милиции, мне вот этого товарища опросить надо, привет, Серега! — поприветствовал и меня незнакомец, нехотя отвернувшись от Марины.

Он вглядывался в мою лилово-опухшую физиономию и по этому его неуверенному и затянувшемуся взгляду было видно, что сейчас для него я не шибко узнаваем.

Марина молчала и глядела на меня, ожидая моей реакции. И впрямь умница!

— Здорово! — решился я, ведь когда-то все равно надо вылазить из скорлупы.

Если я сейчас не в бреду, то, значит, прошлая моя жизнь осталась в том овраге. Вместе с искореженным самолетом и переломанным мертвым телом. Видел я фрагменты тел после авиакатастроф. Два раза видел. Обстоятельно и со всеми жуткими подробностями. Примерил те картинки на себя и меня передернуло. Но психика взрослого и матерого мужика, уже знакомого с кровавой изнанкой жизни, устояла. Ок, значит будем мимикрировать.

Я не собирался долго прятаться в образе беспамятного придурка, а лучшее средство от зубной боли, это всегда зубной кабинет. И, чем раньше ты решаешься его посетить, тем тебе же и лучше. Так всегда и по деньгам дешевле обходится, и зубов во рту остается гораздо больше.

— Вы представьтесь, молодой человек, а лучше удостоверение свое покажите! — с вполне достоверной строгостью потребовала моя опекунша у милицейского визитера.

— Старший инспектор уголовного розыска Советского РОВД, старший лейтенант милиции Горбунов Анатолий Петрович, — голосом очкастой отличницы продекламировала самая лучшая медсестра внутренних органов.

— Он самый! — жизнерадостно подтвердил посетитель, забирая у Марины свое удостоверение. — Вы девушка, будьте добры, нам поговорить надо с потерпевшим, — Горбунов многозначительно примолк, видимо ожидая, что впечатлившись его тирадой, моя сиделка удалится.

— Я здесь останусь! — безапелляционно заявила Марина. — Больной нуждается в постоянном наблюдении! И имейте в виду, у больного провалы в памяти, — она посмотрела на меня и, дождавшись моего благодарного кивка, торжествующе улыбнулась.

Непрерывное упоминание из уст такой красотки, что я больной, меня слегка коробило, но зато и давало возможность для маневра в разговоре с опером.

Смирившись, инспектор сел на стул рядом с кроватью и разложил на коленках свои непроцессуальные черновые бумажки. Бланков там не было.

Дедушка Мичурин в свое время говаривал, что не стоит ждать милостей от природы, что наша задача взять их самим. Потому я и решил прибрать инициативу с самого начала беседы себе, а то мало ли куда кривая вывезет.

— Толя, у меня башка гудит и ничего не соображает, ты расскажи мне, как оно все было, а я постараюсь вспомнить. А то тут еще прокурорские обещались подъехать, — я чутко следил за реакцией опера, но пока все было нормально.

— Разбили тебя, Серега. В твоем же подъезде и разбили. Дело возбуждено, — опер Горбунов вглядывался в мои глаза, пытаясь рассмотреть в щелках распухших век отклик на выданную им информацию относительно разбоя.

— И? — поинтересовался я, — Кто? — теперь уже я вперился в него взглядом.

Если он говорит, что разбили, значит, есть квалифицированный разбой. А, если есть такая квалификация, то кого-то из злодеев обязательно задержали. Иначе хрен бы они тяжкую статью нераскрытой баранкой выдали в сводку и выставили карточки висяка в группе учета.

— Три урода. Двое ранее судимые. Один из этих двух судим трижды и признан особо опасным рецидивистом, — выдавая информацию, Горбунов продолжал исподволь меня изучать.

— Это который старший, худой и с залысинами на лбу? — рискнул сделать я проброс, чтобы проверить предположения о видениях в своей голове.

— Отлично! Опознаешь? — оживился опер, — Если надо, — он сбавил голос и, оглянувшись на медсестру, продолжил, пригнувшись к моему уху, — Если надо, я тебе их фотографии покажу. И вживую можно.

— Не надо, я их и так опознаю, — уверенно успокоил я сыскаря. — Ты лучше скажи, как их задержали?