Совпадений нет

Я не мог себя изменить. Я не мог повернуть время вспять и быть внимательнее к сестре, быть справедливее к Нике и реабилитировать все, что между нами было. Поэтому все эти метания оставались внутри меня, под тяжелым замком и выходили только, когда я был один на один с собой.

Сделав резкий вдох, я отступил от окна и широким шагом покинул ее комнату. Сбежав по лестнице, достал из кармана ключи от внедорожника, и уже проходя мимо кухни, внезапно затормозил, краем глаза заметил фигуру на кухне.

Меня не удивило, что это была Лана. Меня удивило то, что она была одета.

Не поздоровалась, когда я зашел. Мы не разговаривали с того самого вечера и я знал, что это было для малой настоящим наказаниям, как бы она не зеркалила меня. К слову меня тоже мало устраивала накаленная обстановка в доме.

Взяв со столешницы большую кружку чая, Лана прошла к столу и, едва встретившись со мной взглядом, села на край стула. Нервничала. Я буквально слышал, как звенит ее спина от напряжения. Но зря она надеялась избежать разговора.

Не спеша, приблизившись к столу, я медленно обошел его, не сводя глаз с сестры, и занял стул рядом. Долго она не смогла игнорировать мое внимание, и ей пришлось поднять свой надутый взгляд с немым вопросом.

– Куда-то собралась? – поинтересовался напряженными губами.

Неловко потупившись, она глотнула чай и негромко ответила:

– Мне нужно кое-что съездить купить.

– Что?

– Тебе будет не интересно, – попыталась она огрызнуться. – Личные принадлежности.

Терпеливо втянув воздух, я откинулся на спинке стула и невозмутимо сказал:

– Нет.

– Что?.. – растерянно уставилась на меня Лана. – Ты серьезно?!

– Напишешь список – Михаил все купит.

– Что?! – чуть ли не взвизгнула она. – Мне что теперь вообще из дома нельзя выйти?!

– Из дома – можно. За пределы территории – нельзя.

Карие глаза возмущенно забегали, но губы беспомощно задрожали, потому что она знала – мое слово не обойти. Уже пыталась, когда я объявил, что на учебе ее больше не ждут.

– Тима, но это же неправильно! – выдала она жалобно, когда я поднялся из-за стола. – Ты не сможешь до конца жизни держать меня взаперти!

– И не собирался, – сухо отрезал я, хотя внутри все огнем горело – не было сил смотреть на слезы, что собирались в ее глазах. И я все-таки вынес вердикт, к которому слишком долго и тяжело шел: – Ты будешь под домашним арестом вплоть до отъезда в Грузию.

Лицо Ланы мгновенно вытянулось, а во взгляде пробежала паника.

– Что… Что ты такое говоришь?..

Она вскочила со стула и последовала за мной к двери.

– Зачем ты так, Тима?! Зачем ты ломаешь мне жизнь?!

– Потому что я не справился! – крикнул я, резко развернувшись к сестре, которая испуганно застыла. – Я хотел построить для тебя жизнь! Хотел для тебя самого лучшего будущего, но ничерта не справился!

Зубы застучали. Она закрыла рот рукой, и я отвел взгляд, чтобы она не видела, как влажная пелена накрывает и мои глаза.

Я не наказывал ее. Я признавал свою ошибку. А еще знал – малая не сможет его забыть здесь. Будет искать встречи, будет мучиться, будет винить меня в жестокости.

Будет ненавидеть.

Глава 19

– Ты себе этого не простишь, – услышал я бесцветный голос сестры.

Грустно усмехнулся и утвердительно кивнул. Затем посмотрел прямо в глаза Миланы.

– Я знаю. Но надеюсь, что когда-нибудь ты меня поймешь.

Не сейчас точно. Сейчас я для нее чудовище. Хладнокровный монстр, который перекрыл кислород ее слепой любви и запер ее в башне.

– А я надеюсь… – вдруг произнесла Лана сдавленным тоном, сдерживая свои слезы. – Что когда-нибудь ты поймешь меня.

Мой взгляд стал острым. Я знал, о чем она, но не собирался давать ей повод думать, что у кого-то есть возможность заглянуть в мое черствое сердце и понять его. Я оставил сестру без ответа и покинул дом, унося с собой тяжелый камень чувств и эмоций.

Оказавшись в машине, некоторое время отходил от лютого осадка. Каждый разговор теперь будет как полоса с битыми стеклами, по которой мне придется идти. И с каждым разом мне будет все тяжелее – не только вспыльчивость непреложная черта моего сложного характера, но и отходчивость.

В тот вечер, когда Ника покинула зал, именно гнев придал мне достаточно хладнокровия, чтобы оборвать бесконечный поток бессмысленных оправданий сестры и разложить ей во всей красе истинное положение вещей. Будущее, которое ждало ее с Ревазом.

Я вдруг понял, что она уже большая девочка, раз принимала такие решения за моей спиной, а значит пришло время говорить по-взрослому!

Этот озабоченный мерзавец на моих глазах разводил десятки наивных дурочек. Причем некоторые из них были действительно достойны лучшего обращения, но Рез оставался верным себе! Я рассказал ей, как на самом деле он смотрит на девушек. Как перебирает одну за другой, словно колоду карт. Как особенно жадно он смотрит на тех, кто ему недоступен!

Запретный плод – это его любимое блюдо.