Совпадения случайны (СИ)

Спустя двадцать минут я уже стоял у ворот усадьбы. Спустя ещё минуту подобрался к самому дому. Ещё тридцать секунд мне потребовалось, чтобы выудить из-под коврика на крыльце запасной ключ от чёрного входа. И вот я уже был в комнате самого Полянского. Сидел в его кресле, от нечего делать листал журналы с голыми бабами и изредка поглядывал в распахнутое окно…

— Полянский явился через полтора часа. Я даже начал волноваться! — хохотнул Толик, усаживаясь в соседнее кресло. — Ввалился во двор, бултыхаясь из стороны в сторону, поплёлся к дому. Долго возился с замком. Потом гремел вешалками в прихожей. Целую вечность карабкался по лестнице. Он едва не разнёс дом, пока добрался до своей комнаты. Я только и слышал, как на его пути то и дело что-то падало и гремело.

Наконец, Полянский возник на пороге, весь такой помятый и расхристанный, что я даже немного ему позавидовал. У меня, человека пьющего, никогда не получалось так набухаться!

"Ты… кто… — Полянский вытаращился на меня краснющими глазами и помахал рукой у своего лица, словно отгоняя муху. — Уйди…"

Сообразив, что этот идиот решил, будто я ему почудился, я решил ему подыграть. Встал с кресла и медленно пошёл на него.

Видимо, я и впрям был похож на призрака. Потому что Полянского реально перекосило. Он, хватаясь за всё подряд, чтобы удержать вертикальное положение, попятился от меня:

"Уйди… Уйди, нах…"

Жмурился, тряс башкой, махал на меня руками!

Пи***ц, я чуть не заржал, глядя на него!

Мы с ним поменялись местами. Теперь Полянский стоял у окна, а я — ближе к выходу. Я продолжал наступать, а этот дурак пятился от меня до тех пор, пока не упёрся ж*пой в подоконник.

Я сделал ещё два шага, а Полянскому шагать было некуда, и он полез выше, на окно. Что ж, я не стал его останавливать. Подумал, пусть карабкается.

Кое-как взобравшись, тот принялся опасно выплясывать в оконном проёме и размахивать руками:

"Кыш… кыш… Стой… Стой, нах…"

Но разве меня этим остановишь. Я сделал выпад в его сторону:

"Бу!"

Полянский дёрнулся назад и, чтобы удержать равновесие, отставил ногу… А под ней…упс… опоры-то нет… Этот дурак забыл, что позади него пропасть… Ну, и полетел, короче…

Уперев локти в колени, Толик немного подаётся вперёд, в мою сторону:

— Как-то так всё и было, Дашка. Как-то так…

— О, боже! Так это был несчастный случай! — мои эмоции зашкаливают. Не передать словами, какое облегчение я сейчас чувствую.

Мой Толик не убийца! Слышите? Не убийца!

Не в силах усидеть на месте, я вскакиваю с кресла и запрыгиваю Толику на колени. Он обхватывает меня обеими руками. И я тоже стискиваю его в своих объятиях.

— Я знала, что ты не виноват в смерти Полянского! — много-много раз целую Толика в обе щёки. — Я знала! Я верила!

— Ну, это как посмотреть, — протяжно говорит Толик, когда я прекращаю его целовать. — Я стоял достаточно близко к Полянскому и при желании мог ухватить его за руку… Да и вообще, если бы я не влез в его дом, если бы не напугал его, возможно, этот хрен до сих пор был бы жив и здоров… Хотя нет… — трясёт головой. — Точно не здоров! После того, что он сделал с тобой, я бы как минимум сломал ему обе руки, а потом обе ноги. Для симметрии… Короче, можно сказать, Полянский легко отделался…

За что я люблю Карасёва, так это за чувство юмора. Он не перестаёт шутить в любой, даже самой скверной ситуации.

Но мы отвлеклись немного.

— И что было после? — спрашиваю я. — После того, как… Полянский… Ну, это… выпал?

— Сразу после я выглянул в окно, чтобы насладиться этим зрелищем! — снова юморит Толик. — Но снаружи было недостаточно освещения. Поэтому я скорее бросился вниз, надеясь застать его живым. Я бы высказал ему всё! Моя перекошенная от злости физиономия стала бы его последней цветной картинкой!

Но, увы, когда я спустился, Полянский уже был мёртв. Хотя он упал с плёвой высоты, на самом деле. Мы, помню, с пацанами в детстве и повыше взбирались. Но этот неудачно приземлился. Башкой вниз… Короче, там без вариантов было…

Ну, так вот… Я подошёл к нему, склонился над ним и сказал прямо и в его стеклянные глаза:

"Гори в аду, ублюдок! Гори в аду!"

— А потом?.. — спрашиваю я почти шёпотом.

— А потом на сцене появилась я… — слышу в ответ.

Это Маша. Её голос раздаётся за моей спиной так неожиданно, что я вздрагиваю. Как при теперешних размерах моей сестре удаётся так бесшумно передвигаться? Не понимаю…

Я спрыгиваю с Толика, как старшеклассница, застигнутая учителем за поцелуями.

— Тогда мы и познакомились, — говорит Маша, обращаясь к Толику. — Верно, Анатолий?

— Да, так и есть, — говорит он, освобождая для Маши кресло. — Я поначалу даже не заметил её туловища у ворот. А когда заметил, чуть не поседел, ей-богу! Замоталась в белые тряпки, очки напялила. Стояла, как мертвяк какой-то! Я уж подумал, что сам "белочку" схватил. По моим подсчётам, в этот час в "Жемчужном" не должно было быть ни души. А тут она… В черепаховой оправе… Прикинь, случайное совпадение!

— Да уж, очки что надо! — улыбается Маша, усаживаясь на освобождённое для неё кресло.