Совпадения случайны (СИ)

А потом мы опять молчим. Сидим на полу и просто слушаем тишину. Думаем каждый о своём. Пока я первая не подаю голос.

— Как Вы думаете, что она сделала? Моя мама? — спрашиваю, уставившись в никуда. — Почему бабушке пришлось скрываться от неё и скрывать правду о ней?

— Не знаю, милая… Не знаю… — отвечает Антонина Петровна.

— И как мама нашла нас с бабушкой, спустя столько лет? — спрашиваю, не рассчитывая на ответ. — Теперь я точно знаю, что это она приходила к маме Оле. И это она довела её до инфаркта. Что она ей наговорила? Угрожала? Шантажировала? Что?

Антонине Петровне нечего мне ответить. Она обнимает меня крепче, прижимая подбородок к моему затылку, и тяжело вздыхает:

— Ничего не знаю, моя хорошая…

И тогда я выпутываюсь из объятий женщины и решительно заявляю:

— А я выясню! Всё выясню!

— Что ты задумала, Даша? — взволнованно спрашивает Антонина Петровна.

И я отвечаю:

— На протяжении двенадцати лет, что мы прожили на Центральной, бабушка раз в месяц обязательно уезжала на Садовую. Мне говорила, что встречается с подругой, Альбиной Витальевной. Но Лара сказала, что та умерла восемь лет назад. Спрашивается, куда в таком случае ездила мама Оля все эти годы?

Антонина Петровна растерянно пожимает плечами.

— Не знаете? А я, кажется, догадываюсь… — возбуждённая следующей мыслью, расплываюсь в злорадной улыбке. — Бабушка не просто так хранила у себя ключ от нашей старой квартиры, — хлопаю себя по карману, в котором до сих пор греется фигурный кусок металла. — Думаю, там, на Садовой, за старыми деревянными окнами меня ждёт немало интересного…

Глава 60

— Ну, куда ты на ночь глядя! Ты погляди на часы! — причитает Антонина Петровна.

Она вжалась в спинку дивана, подобрала под себя ноги и с тревогой, жалостью и едва ли не со слезами смотрит, как я вышвыриваю из своего чемодана тёплые вещи.

Ларе надо отдать должное. Она упаковала в мой багаж всё до шариковой ручки. Здесь и книги, и черновики рефератов и… Димкины нерешённые задачки, за которые я так переживала.

— Дождись утра, милая! Поедешь на свежую голову! — не унимается Антонина Петровна. — И вообще… Зачем тебе это? У меня и тепло, и сытно, и места много. Оставайся! Живи! Устрою тебя в лицей! По бабушкиными стопам пойдёшь! Первоклашек будешь учить! Ты башковитая! Ольга Николаевна рассказывала…

Я жёстко обрываю её бессмысленную тираду:

— Прошу Вас, не уговаривайте меня! Я всё решила! Я сейчас же поеду на Садовую! Мне это нужно! Понимаете?

— Понимаю… Всё понимаю… Но…

— Но? — настораживаюсь, ожидая очередного "сюрприза". И он очень быстро случается.

— Дашенька, не стоит этого делать… — выдыхает Антонина Петровна. — Я не всё тебе рассказала…

Застываю на месте и осторожно выпускаю из рук водолазку, которую собиралась надеть.

— О чём Вы говорите?

— Не думала я, что ты вот так сразу сорвёшься… — сокрушается женщина. — Надо было этот ключ проклятый спрятать подальше, как Ольга Николаевна велела…

— И что же ещё я должна знать прежде чем покину Ваш дом? — спрашиваю, теряя терпение.

— Дашенька, — Антонина Петровна нервно теребит пальцами подол своего платья. Прячет глаза будто стыдится своих слов или собирается солгать, — твоя бабушка очень не хотела, чтобы ты возвращалась на Садовую…

— Продолжайте…

— Перед смертью она сказала мне: "Сбереги мою деточку! Не дай им встретиться! Ты не представляешь, насколько она опасна! Не представляешь, на что она способна!.." И руку мою крепко так сжала. До сих пор мурашки, как вспомню…

Антонина Петровна ведёт плечами, оправляет ворот платья, обхватывает себя руками и, кажется, даже уменьшается в размерах.

— Подождите, как Вы сказали? — от услышанного мне самой становится не по себе.

"Ты не представляешь, насколько она опасна! Не представляешь, на что она способна!.."

Я уже слышала эти слова.

Всего сутки назад их произнесла Наталья, мама Кирилла. Мы стояли у Светкиного подъезда. Женщина была пьяна и напугана и просила меня больше не приезжать на Садовую.

О, чёрт!

Она ведь тоже просила меня не приезжать на Садовую!

Случайное совпадение?

Конечно, нет!

Выходит, Наталья говорила вовсе не о беременной подружке своего сына, как успела подумать я. Она, как и бабушка, боится мою мать и вчера предостерегала меня от встречи сней.

Больно осознавать, что человек, подаривший тебе жизнь, — самое настоящее чудовище. Но всё вокруг указывает на это.

Фотографии, зачирканные бабушкиной рукой. Её многолетнее молчание. Кипа чеков за аренду квартиры, ставшей нашим убежищем. Их общую сумму страшно произнести вслух.

В этом же списке мама Кирилла. Её глаза, полные страха и слез, её сухие губы и дрожащие руки на моих плечах.

И её слова.

"Ты не представляешь, насколько она опасна!.."

"Худенькая девушка со снимка на самом деле опасна! — кричит мой внутренний голос. — Прислушайся к словам Антонины Петровны. Прислушайся к Наталье. Оставь в покое свою дурацкую затею! Разбери вещи! Останься!"

Нет.

Я должна докопаться до правды. Какой бы страшной и горькой она ни была.