Соврати меня

– Твоя мать сказала достаточно. Нам не о чём говорить, – отзываюсь холодно, на секунду прикрыв глаза. Не то чтобы мне было больно, скорее грустно. Разочаровываться в людях всегда неприятно.

– Просто выслушай, прежде чем делать поспешные выводы, – просит он, делая шаг ко мне навстречу. Становится очевидным, что за попыткой выглядеть уверенно скрывается пара выпитых бокалов. Димин взгляд то и дело расфокусирывается, а неверные движения несвойственны его обычной собранности.

Только пьяных сцен здесь не хватало.

– Выводы? – качаю головой, невольно усмехаясь. – Ты умудрился наврать, что сказал о нас родителям, пока строил отношения на стороне. Твои слова гроша ломаного не стоят – это уже не вывод, а данность.

Исаев тяжело вздыхает и подходит к скамейке. Садится достаточно близко, чтобы в аромате знакомого мне парфюма заиграли слабые нотки коньяка.

– Не у каждого есть выбор, – он порывисто берёт меня за руку, сжимая её так крепко, что при всём желании не получается вырвать кисть из холодных как льдинки пальцев. – Да, ты не моего круга! Зато безумно честная, бескорыстная, светлая... в общем, другая, каким бы заезженным ни было это слово. Я не хотел влюбляться, но заинтересовался ещё с твоего выпускного, пусть намерения мои долгое время оставались не самыми благородными. Знаешь, чем больше времени мы проводили вместе, тем больше я становился зависим от умиротворения, которое чувствовал только рядом с тобой. С каждым свиданием мне хотелось большего, не просто секса с девушкой, для которой стану первым, а отношений.

– Не слишком ли много отношений для тебя одного? – мне кажется, что я была готова к любому повороту, но сейчас его непосредственность коробит.

– Пойми, я не мог себе позволить рассказать о нас родителям. Пришлось солгать, иначе бы ты заартачилась, а я так и не успел показать до конца, каким могу быть заботливым. Ты даже не представляешь, как сильно я ждал нашей первой близости! Тогда бы ты не была так категорична. И вдруг, в момент, когда почти свершилось – на те! Явился весь такой невьебенный Мир и всё сразу рухнуло к чёрту... Я просто не мог уступить тебя другому! Всё, что я сделал, каждую подлость, я сделал ради нас, Маша.

– Не забывайся. Нас с самого начала было трое, – шепчу внезапно охрипшим голосом, увидев прислонившегося к стальному столбу беседки Арбатова. На его лице даже не ухмылка, не оскал, а судорога жуткой свирепой ненависти.

– Чушь! С Аллой у нас сухой расчёт, а с тебя бы я и дальше пылинки сдувал, – ни о чём не подозревая, продолжает Дима, хаотично утыкаясь в мою ладонь липкими губами. – Ты бы ни в чём не нуждалась: ни в деньгах, ни в ласке, ни в любви...

– Исаев, угомонись, – в одно мгновение Мир оказывается рядом, и я чувствую мёртвую хватку его пятерни на своём запястье, вырывающую мою руку из вынужденного плена. – Любил ты не Машу, а гипертрофированное отражение своих достоинств в её не видевших жизни глазах. Любовь, говоришь? Любовь заставила выставить Машу воровкой ?!

– Ты о чём? – вскакивает со скамейки Дима, начиная пятиться назад и даже не замечая, что оттесняет собой меня, практически наступая на носки недешёвых туфель.

– Об этом, – рявкает Мир, вытаскивая из кармана брюк знакомый мне электронный ключ, и продолжает пулемётной очередью, не давая никому из нас опомниться: – Ловко выпроводил меня из библиотеки, молодец! Удачно я тебе про альбом, который хрен знает, кому можно сплавить рассказал накануне, правда? Мы же студенты частенько общую тетрадь за поясом носим! Опыт имеется, и рубашка свободная всегда при себе. Руку ты порезал, да? Болело, тварь?!Давай я покажу тебе, что значит больно?

– Мир, успокойся... – в голосе Исаева уже откровенный ужас, и сейчас не получается винить его в малодушии, потому что кровожадность в лице Мира зашкаливает. – Это всё совпадение...

– Конечно... могло бы быть. Только одна из моих камер охватывает и территорию Машиных ворот. Тогда, после озера, твой Ниссан на ней по полной засветился. А ты, Маша, если прячешь запасной ключ под гномом у клумбы, то хотя бы не свети это перед каждым уродом.

Онемев, я вспоминаю свой вчерашний сон. Ну точно же – ключ! Мир спрашивал про запасной ключ, это мне не привиделось, а происходило на самом деле. Мама по старинке хранила дубликат во дворе, и единственный раз, когда он пригодился, рядом был Дима. Мы только начали встречаться, шёл дождь, а он, видимо, заметил... и запомнил.

– Что будешь делать с записью? – напряжённо спрашивает Дима, явно пытаясь сходу просчитать, как с наименьшими последствиями преподать эту новость семье.

– Да ничего, – запрокидывает голову Арбатов, заходясь хриплым хохотом. – Я тебя на понт, как в детстве, взял. Нет там никакой камеры и не было никогда.

Дима расслабляется на глазах, возвращая себе горделивую осанку.

– Ну и урод же ты, дружище.

– Забудь о дружбе, – смех Мирона без какого-либо перехода превращается в рык, рождая внутри меня откровенную панику. – Ты мою женщину подставил, засранец.