Современная датская новелла

Этот крик отзывается у него в сердце жалобным, тоненьким звоном, словно монета звякнула о каменный пол. Он стоит как в столбняке. Время раздувается, как воздушный шар, — вот-вот оно лопнет с ужасным треском. Стена! Она, кажется, шатается… Она дрожит на ветру…

Каспар кричит, кричит как безумный:

— Стена!!! Стена!!!

Янсен стоит, Янсен ждет, секунды растут, пухнут, от них разламывается голова, ноги ватные, в ушах шумит. Прозрачная стена отгораживает его от всего на свете.

— Эльза, беги, беги, девочка моя!

Но Эльза ничего не видит, она закрыла глаза руками.

С невообразимой быстротой бросается обезьяна к девочке — плавный, бесшумный скачок, а руки болтаются, словно два взбесившихся маятника.

Стена гнется, устало клонится к земле, вот отделился один кирпич и — все рассыпалось, как кубики, выброшенные из коробки. Обезьяну и Эльзу запорошило густой пылью и обломками, накрыло тяжелым грохотом.

Тотчас на место происшествия сбегаются люди, все спрашивают, спрашивают, никто ничего не знает. Янсен, белый как бумага, только тычет пальцем в одну точку. Каспар кричит, объясняет. Кто бежит за лопатой, кто тотчас бросается разгребать обломки голыми руками. Янсен вдруг очнулся, тоже кинулся разгребать обломки. Он плачет в голос.

Их находят на том самом месте, где стояла стена, где еще кое-что от нее осталось. Сначала видят волосатую обезьянью спину, всю в кровоподтеках. А у самой стены, невредимая, но без сознания, лежит маленькая Эльза. Обезьяна сообразила прижать ее к стене. Это был верный расчет — у основания стены осколки бьют не так сильно.

Долго болела обезьяна, долго не затягивались раны на старом теле. Но лежала она дома у Янсена, за ней любовно ходили, и она была очень-очень рада. В доме стоял крепкий обезьяний дух, но Янсену он не мешал: каждому свой запах, обезьянам — обезьяний.

Когда Янсен уходил на работу, за обезьяной ухаживала старая дама. Она вся сияла: наконец опять появился кто-то, кому она нужна. Но болезнь обезьяны касалась не только Янсена, Эльзы и старушки. Вся улица принимала в ней участие. Все чувствовали, что на их улице пророс росточек странной радости, и все навещали обезьяну, которая была тому виной.

Спустя несколько недель обезьяна уже прогуливалась вдоль улицы с сигаретой в зубах и в длиннющем шарфе, трижды повязанном вокруг шеи. Шарф связала старая дама.

Прошла пора сиротства и отверженности. Обезьяне кланялись, улыбались, с ней останавливались поболтать. Ей предлагали закурить и обсуждали с ней разные житейские мелочи, как с добрым соседом. Ведь это из-за нее, из-за обезьяны, ожила улица.

И было решено, что надо сделать ей подарок. Долго судили и рядили, что бы ей такое подарить. И вот Каспар предложил одну затею и с помощью соседей взялся ее выполнять.

Вся улица знала, что это за подарок. Одна обезьяна ни о чем не догадывалась. А меж тем работа кипела.

И вот подарок готов. Запакованный, он доставлен на тот самый пустырь, где в злополучный день Эльза была спасена от неминучей смерти. Все сошлись на пустыре, все волновались, поджидая, когда же покажутся Янсен, Эльза и обезьяна. И вот они появились. Обезьяна шла посередке, Янсен и Эльза по бокам. При виде толпы обезьяна чуть поежилась.

Каспар устроился на возвышении. Он попросил внимания, хоть в этом и не было нужды, и начал. Он сказал о подвиге обезьяны, о значении обезьяны в жизни улицы, о том, что маленькая Эльза осталась в живых, а их всех вновь посетила радость.

И в заключение протянул ошеломленной обезьяне большой плоский пакет и попросил развернуть.

Обезьяна принялась неловко сдирать бумагу. Все вытянули шеи, хоть прекрасно знали, что в пакете. Но может быть, всем хотелось увидеть, какое выражение будет у обезьяны?

Когда обезьяна наконец развернула велосипед, маленький, красный, с педалями, колесами, рулем, точно такой, как тот, на котором она когда-то каталась по манежу, она уронила голову и тихонько заплакала.

Все притихли; у всех в горле застрял комок. Постояли, помолчали, потом кое-кто пошел домой. Скоро все разошлись.

Последними ушли Янсен, Эльза и обезьяна с красным велосипедом.

И вот на улице организовался бесплатный цирк. Пустырь каждый день густо облепляют дети, обезьяна носится на красном велосипедике, зажав в зубах сигарету, и далеко развевается по ветру красный шарф.

А взрослые, проходя, улыбаются блестящим детским взглядам и чудным цирковым выкрикам обезьяны.

Франк Егер

Весенний вечер с Фаустом Перевод Л. Горлиной

Серовато-синие брюки висят на актере мешком. Карманы окаймлены грязной полоской. На каждой штанине по несколько стрелок, и они едва заметны. Видно, он вертится по ночам в постели или у него дрожат руки, когда он перед сном кладет брюки под простыню.