Современная демократия и альтернатива Троцкого: от кризиса к гармонии

«Более важной причиной этого процесса является распространение принципиальной веры в моральный релятивизм – идея, согласно которой никакой отдельный набор ценностей или норм не может или не должен быть преобладающим. Когда такой релятивизм распространяется на политические ценности, на которых основан сам режим, либерализм начинает разрушать сам себя»[69].

Я выступаю именно за «набор ценностей», не национальный и не религиозный, а выстраданный всеми народами. Этот «набор» универсален и всеобщ как воздух. И в него входит такое понятие, как терпимость к инакомыслию. Лучшие представители всех религий и этических систем разделяли этот универсальный набор. Великие религиозные мыслители акцентировали внимание на тех чертах религиозных систем, которые осуждали догму элитарности, борясь с «гордыней»: мнением о себе как о лучшем человеке по сравнению с кем-то другим, пусть неверующим или другой веры. Думать так, считали они, значит впадать в грех и отдаляться от Бога. Это второе нравственное основание (после допущения вероятности своей неправоты) для терпимости к инакомыслию. И этот набор нужно защищать.

Разные идеи имеют право на жизнь, за исключением той единственной, которая отрицает это. Как вывод: разные нации, культуры, образы жизни и партии имеют право на существование за исключением тех, которые не разделяют этот принцип.

Помня открытие Геделя, описанное в предыдущей главе, эта вышеописанная этическая платформа должна быть признана аксиомой, положением, не требующим доказательств. И только согласованные с ней идеи могут рассматриваться человечеством как попытки совершенствования. Противоречащие этой платформе идеи должны распознаваться человечеством как ошибочные, безнравственные и пагубные, какими бы религиозными, национальными или научными «благими» намерениями они ни обосновывались.

Интересную, но спорную, на мой взгляд, позицию по данному вопросу занял замечательный американский философ XX века Ролз, которого я уже неоднократно упоминал ранее:

«Заключение, следовательно, таково – хотя сама нетерпимая секта не имеет права жаловаться на нетерпимость, ее свобода должна ограничиваться только тогда, когда терпимые искренне и с достаточным основанием полагают, что существует угроза их собственной безопасности и безопасности институтов свободы».[70]

Но на практике, в конкретных политических ситуациях чрезвычайно трудно понять и увидеть эту черту, за которой еще недостаточные основания переходят в «достаточные» и «угроза их собственной безопасности» становится уже реальной. Приход Гитлера к власти является тому ярким примером.

Ключевые моменты этого параграфа и их связи с другими ключевыми моментами других параграфов второй части книги

2.2.2

2.2.3. Ограниченно-пропорциональная демократия и критика взглядов о религии, информации, социализме и других важных чертах современного Запада

Тот, кто, обращаясь к старому, способен открывать новое, достоин быть учителем.

Конфуций.

Сэмюэл Хантингтон на рубеже XX и XXI веков оказал значительное влияние на международную политику лидеров США. Его статьи в ведущих мировых журналах, а потом книга получили огромный резонанс.[71] Он делит все народы мира в первую очередь по религии:

«Западное христианство, сначала католицизм, а затем католицизм и протестантство, – это, несомненно, самая важная историческая особенность западной цивилизации».[72]

Ни много ни мало, а «самая важная»! А вот еще:

«…религия – не «маленькое отличие», а, возможно, глубочайшее различие, какое только существует между людьми»[73].