Современная дРама (СИ)

Устав за столь долгий и плодотворный день, в подъезде я стянула туфли и понесла их в руках, держа за каблуки. На моем этаже пол под босыми ногами качнулся, потому что на ступеньках сидел Никита. Окинув меня задумчивым взглядом, он холодно спросил:

— Какого черта я сделал не так?

— Я недостаточно громко восторгалась подарком? — спрашиваю и собираюсь преодолеть пару ступенек, что ведут на площадку. В вопросе моем нет ни яда, ни вызова. Какая-то фаталистичная обречённость, словно я мать, которая не может угомонить любимое чадушко. Будь я поэтом, сказала бы, что это безразличие. Но я-это я. И мне невдомёк как некоторые орудуют словесами, словно сурикенами, то есть бьют наповал.

Не дождавшись ответа, я прижимаюсь к стене и делаю последний шаг до площадки. Мою ногу в районе щиколотки перехватывают. Мне ничего не остаётся кроме того, чтобы снова посмотреть на мужчину. А интересно сколько он тут уже сидит, как белоруской партизан перед немецкой армией? На вид сказала бы, что пару часов точно: растрёпанный, без привычного ему мужицкого лоска, от которого меня плющило все выходные. Словно спесь сбили. Хотя, почему это словно? Наверно и сбила, чего уж душой кривить.

Неожиданно я поймала себя на мысли, что меня не раздражает один конкретный программист. Да, я устала, словно двойную смену в борделе отпахала, но вот он не бесит от этого сильнее.

Наоборот. Как будто сейчас все вернётся в привычную колею. Он усмехнётся, коснётся губ и мне станет наплевать на весь мир.

Мысленная затрещина отрезвила. А ещё то, что Никита поднялся со ступенек, став выше, подцепил указательным пальцем мой подбородок, заставил посмотреть в глаза и хрипло потребовал:

— Отвечай, — от бархатного, как хороший пряный кофе, сваренный на песке, голоса, меня продирает крупная дрожь. Я одёргиваю голову, чтобы выбраться из этого гипноза и, задев парня плечом, прохожу к двери. — Ты ведь даже не собиралась перезванивать…

Какой догадливый.

— Ты не задержалась на работе, я звонил в издательство, — я фыркнула и толкнула ключ в замочную скважину. — От тебя пахнет дымом кальяна, а не привычным мне колокольчиком… Так что я сделал не так?

Его что заклинилось? Мне лень отвечать, поэтому я вхожу в квартиру, бросаю туфли на пол и подхватываю на руку Ириску. Она привычно поскуливает и лезет лизать нос, но я перехватываю порыв и прижимаю ее к груди. Поворачиваюсь, чтобы закрыть дверь, но мужская рука останавливает и Ник входит следом.

— Звони…

— Кому? — я, опешив, таращусь на ловеласа и прикидываю варианты общения с буйнопомешаннымм.

— Мне, — он опирается плечом о стену и с вызовом протягиваем мне мою сумку. Я не шевелюсь, продолжая прижимать к себе собаку. — А ты не позвонишь. Ведь у тебя нет моего номера…

Последнюю фразу он целит сердито. А я чуть ли ни бросаюсь аплодировать с воплями, дескать это гениально Холмс, вы мастер дедукции.

— Поэтому в третий раз спрошу, Алис, что я сделал не так, что ты сбежала от меня, забыв нижнее белье?

— Да что ты привязался? Что не так? Что не так? — я выпустила Ириску и прошла в зал. Никита мягким шагом следовал за мной. — Потрахались и ладно, зачем усложнять? Мне не восемнадцать, чтобы не понять к чему подарки с утра дарят. Я просто избавила тебя от нелепых объяснений в стиле это было горячо детка, но на большее не рассчитывай…

Последний слова я прокричала из гардеробной, где стягивала с себя юбку. Никита наблюдал за моим разоблачением с неприкрытым интересом. Я опомнилась, что стою в тонких чулках и блузке перед мужчиной и попыталась вытолкать его наружу.

— То есть ты считаешь подарок с утра аналогом откупа? — вытолкать не удалось, я плюнула и стала расстегивать атласную рубашку.

— А разве нет?

— Нет, — он абсолютно честными глазами смотрел на меня. — Это нормально дарить подарки девушке, с которой тебе хорошо.

— Никит, это не нормально дарить подарки стоимостью в четверть моей зарплаты спустя пару перепихонов! — с психу я дёрнула из ящика кремовую сорочку, порвала лямку. Вызверилась на свою криворукость.

— Перепихонов? — процедил он. — То есть для тебя это просто переспали и все?

— А для тебя не все? — я рассматривала ночнушку и прикидывала: выбросить или отнести швее, чтобы исправила оплошность.

— Нет, — спокойно выдыхает мужчина, переводя на себя мое внимание.

— Господи, — я прикрываю глаза рукой, — просто ответь чего ты от меня хочешь?

— Большую и чистую не просить? — лукавая усмешка раскрашивает его лицо с трёхдневной щетинной.

— Извини, я больше по маленькой и грязной…

— Я согласен! — он так ретиво подписывается, что я чую подвох.

— На что? — все же уточняю, а то у нас с ним явно речевые проблемы.

— На маленькую и очень грязную, — он шагает ко мне, выдёргивают из рук сорочку и заставляет посмотреть в лицо.

Я оторопело вытаращилась и захлопнула рот. Нет, нет, нет! Отношения это не для меня. Я катастрофически не умею их строить. Я инфантильная и эгоистичная. Примерно это и услышал Никита, но лишь пожал плечами.

— Я и не прошу отношений. Просто секс. Никто никому ничего не должен…