Современная дРама (СИ)

— Что ты натворила? — Михаил взбудораженный и нервный встал рядом, надменно глядя сверху вниз. Меня это выбесило и я поднялась на ноги. Песок противно прилип везде.

— Разбила машину, — философский тон довёл мужчину быстрее, чем самая позорная истерика и он взорвался.

— Ты понимаешь сколько стоит эта машина? — он развернул меня лицом к себе и встряхнул. Коварный коньяк выплеснулся на его футболку. От частоты потряхиваений меня стало мутить, но чтобы сказать об этом, мне надо было перебить Рубенского, но куда там, проще позвоночник динозавру перебить, чем остановить нотацию разгневанного бывшего. — Ты отупляешь, что тебя прав лишат, ты пьяная в хлам!

Вестибулярный аппарат с детства у меня был не ахти. На всех горках меня мутило, при подъёме на высоту я паниковала, да даже на каблуках временами дезориентировалась. И сейчас случилось то, что я держала в себе с младенчества, справляясь с головокружением. Я блеванула. Прямо на мужчину.

Пока я пыталась отдышаться и прийти в себя, бывшего несло, как старый жигуль по непаханому полю. Я узнала такое о себе, что все шесть лет он держал глубоко внутри. Даже чуточку возгордилась. А потом он вырвал бутылку из моих рук и с размаху запустил в реку.

— Что случилось? — спокойно спросил он, когда меня перестало выворачивать коньяком. Я оттопырила средний палец, намекая на ответ и зашагала к дороге. — Я тебя всю в песке не повезу.

Я махнула на него рукой. Может быть мечта у меня была: погулять под дождем, а он тут за салон свой беспокоится. Через сто метров меня догнала машина и Миша, открыв окно, заговорил:

— Садись, Алис, — но я упорно топала босыми ногами по асфальту, ощущая какое-то мазохисткое удовольствие. Дождь не прекращался, на мне не осталось ни одного места где не было бы мокро. — Я перегнул, идём отвезу домой.

Камень, что впился мне в пятку, испортил момент, и я оступилась, зашипела. Подумалось, что не такая уж и приятная прогулка. Я обошла внедорожник с разбитой стороны, покачала головой и открыла пассажирскую дверь.

— На счёт машины не парься, — Рубенской включил обогрев и я, поджимая босые ноги, тряслась от резкого контраста температур. — Я сам в ремонт отгоню. ДТП… Короче, я был за рулём, Алис, поняла?

Мне только и оставалось невнятно проклацать зубами чечётку. А возле дома Миша внезапно произнёс:

— Так вот значит как ты любишь? Сжигаешь города, а не мосты?

Человек, с которым ты шесть лет живешь, по определению должен знать тебя лучше всех. Миша и знал, если не полностью, то поверхностно точно. От этого я взбесилась и процедила, стараясь не прикусить язык:

— Да что ты знаешь о моей любви?

— Точно, что ее в нашем браке не было… — я задохнулась и хотела втащить ему, так сказать превентивно. — Была любовь из благодарности, с Васей из сопереживания, но вот такой, что ты разрушаешь свою жизнь, пляшешь босая под дождём и блюешь на песок, не было. Ты не любила Алис, ты позволяла себя любить. Благодарила, уважала, поддерживала взамен, но не любила. Только мне, чтобы понять это понадобилась шесть лет, а Вася, поди ж ты, понял спустя полгода, умный зараза…

Я не знала, что ответить ему. Мне итак плохо, а он ещё тут препарирует нашу с ним жизнь. Хорошая ведь жизнь была, чего ноет?

— Чего ты от меня ждёшь? — я шмыгнула носом, потому что сопли отогрелись в тепле. — Может мне извиниться, что вот так случилось? Что глупая девочка Алиса не знала, как это любить по-настоящему?

Рубенской усмехнулся и, посерьёзнев, заставил посмотреть ему в глаза.

— Просто, Алис, не просри это чувство…

Глава 31

— Не просри это чувство, не просри это чувство, — бурчала я себе под нос, поднимаясь на этаж. Рубенской вот умеет нагадить, ляпнуть и свалить в закат. А мне потом переваривай. Я злая и ещё более изнеможённая психовала на него, потому что не на кого было больше. Так увлеклась посылами к такой-то матери, что почти оступилась, когда увидела на верхних ступеньках Никиту.

Он сидел подперев подбородок руками и, упираясь локтями в колени. Под глазами залегли густые тени и моя внезапная радость омрачилась осознанием.

— Ты что-то забыл? — я старалась, чтобы мой голос не дрожал, но не удавалось. Мне захотелось прям тут сесть и снова разреветься, потому что было так паскудно, ведь вот только алкогольная интоксикация вошла в чат, заглушила все мысли о нем.

— Угу, — он кивнул и встал, — забыл. Открывай дверь.

Я открывала. Но замок не поддавался. Возможно меня передергивало от пристального внимания мужчины, но он это заметил и вырвал ключи из рук. Быстро вставил в скважину и, ухватив меня под локоть, затолкал в квартиру. Я признаться не знала что делать, пусть идёт собирает своё барахло. А он не шёл, сверлил меня своим чёрным взглядом.

— Ещё раз давай, — он выдохнул, словно ему неимоверного тяжело со мной разговаривать, — какого черта я сделал не так?

Он шагнул навстречу. Я невольно отшатнулась. Мне казалось, что стоит ему меня коснуться, и я растекусь тут лужей, а его прикосновения это то, что убеждает меня получше чем заветы из Библии и уголовный кодекс.