Современная финская повесть

— Мне было бы страшно интересно каждый день создавать новое, — вздохнула соседка и прижала ногу к его ноге. Сначала он боялся отодвинуться, думал, что это случайно, ведь столик-то маленький. Но прикосновение становилось все теснее. Его нога занемела. Потом занемело все тело и мысли стали беспокойными. Дух перехватило. О чем она только думает, эта женщина? Я ведь старый человек, и это приличный ресторан.

Каллэ предложил взять еще по порции, прежде чем здесь закроют.

Они заказали.

Каллэ смотрел на часы. Он стал разглагольствовать о том, что время обслуживания в финских ресторанах слишком коротко. Вечер ведь только начинается. И старому человеку не уснуть сразу, вернувшись домой из ресторана.

— Правда, Хейкки?

Он быстро кивнул и ничего не ответил. Каллэ продолжал. Каллэ хотелось посидеть подольше. По-домашнему. Именно так. Ему стало очень весело. Но чертовы финские рестораны... Знать бы какое-нибудь место, но он не знает... Настолько, к сожалению, занят службой, что некогда знакомиться с такими местами, а если пару раз в году удается освободиться...

— Можно бы пойти к нам и сжарить яичницу, — предложила соседка Каллэ.

— Ни в коем случае. Два таких старых дяди. Мы помешаем вашим домашним и нарушим ваш сон.

— У нас с Лиисой небольшой служебный бокс, — сказала соседка Каллэ и указала на женщину, сидящую рядом с Хейкки.

— Это не квартира, а просто кухня и комната, именно служебный бокс, но если господа согласны, то добро пожаловать, — сказала его соседка.

— Я в командировке, для меня это, конечно, будет очень приятное развлечение.

— Я в отпуске, — сказал Хейкки Окса, он почти выкрикнул это. Каллэ взглянул на него с беспокойством, а он чувствовал только одно — его колена касается колено.

Ему хотелось замычать, но он усмирил себя.

Я не чувствую собственных членов. Вот что значит — сам не свой, или как это говорится. Я уже не я, а кто-то другой. Чужой. А может, именно это и есть настоящий, а чужой — тот, которого я считал собственным «я» больше шестидесяти лет? Так, кажется, утверждают психологи. Это и есть то самое. Нет, черт побери. Надо расплатиться и уйти.

— Мне пора домой.

Сказал все-таки. Теперь можно поднять голову и посмотреть каждому в глаза.

— Домой, так рано?

Почему она так говорит и так смотрит на меня? Склонила голову и глядит. Теперь она берет мою руку и прижимает свою ручку к моим пальцам.

— Официант, получите. Пожалуйста. Не надо сдачи. Спасибо.

— Доктор уже уходит?

— Послушай-ка, Хейкки, ну куда тебе торопиться?

— Пора. Мне что-то нездоровится.

Надо встать, быстро. Надо. Сначала руку. Как я решусь ее поднять, когда на ней лежит другая рука? Надо решиться. Не могу же я остаться. Девушка такая молоденькая... Могла бы быть мне дочерью...

— Спокойной ночи, милые девушки, я ухожу.

Голова пошла кругом. Она придвинула свое лицо совсем близко и чуть ли не в рот мне сказала спокойной ночи. Губы раскрыты. Почему я весь дрожу? К счастью, все кончилось. Оглянуться в дверях? Страшно. Оглянусь. А она смеется. Смотрит мне вслед и смеется. И подружка смеется. Вместе хихикают. Нагло так. Сначала соблазняла и распаляла. Совсем меня смутила. Им легко смеяться над старым, беспомощным человеком.

3

В прихожей он разделся и на цыпочках прошел в кабинет, оттуда прокрался к дверям спальни и прислушался. Из спальни доносилось ровное дыхание Кристины. Когда он забирался в постель, Кристина даже не шевельнулась. Она привыкла к тому, что он засиживается в кабинете далеко за полночь, и не просыпалась, когда он ложился.

Проснулся он от запаха кофе, почувствовал себя бодрее обычного и вскочил с постели. Потом вспомнил вчерашнее и заглянул на кухню. Там мурлыкала Кристина.

— Доброе утро.

— Вот это да. Я даже не помню, когда ты спал дольше меня. Садись пить кофе.

— Спасибо.

— Ты, кажется, поздно вернулся? Я заглянула к тебе в кабинет в половине двенадцатого, тебя еще не было. Вот так история. Довелось однажды поглядеть на тебя спящего.

Кристина ни о чем не догадывалась. А шапка? Шапки не было.

— Газеты посмотришь?

— Это уже попало в газеты?

— Что попало?

— Ничего. Я просто... Это вот, я спутал,

— Пей же, надо скорее ехать. Эса уже звонил,

— Куда ехать?

— На дачу, конечно.

— А разве сегодня воскресенье?

— Сегодня троица, Пентти приедет, и Оскари, и Кайса — все приедут на дачу... Кайса с детьми, кажется уехала уже вчера. Эса скоро заедет за нами,

— Я не... Мне надо...

— Ах да, прости, пожалуйста, я совсем забыла, у тебя же юбилей.

— Какой юбилей? — удивился он. Он надеялся застать сегодня директора или Хурскайнена и попытаться что-то сделать. Ему хотелось побыть одному. Может быть, он заглянул бы в клуб — в кои-то веки, — но никакого юбилея он не мог припомнить.

— Ты же еще на пасхе получил приглашение — собраться всем на троицу, — напомнила Кристина. — Ох, прости, пожалуйста, я совсем забыла приготовить твой фрак.

— Не надо фрака, обычный костюм.

— А где приглашение?

— Не помню.

— Ты уверен, что там не говорилось о фраке?

— Да... да, уверен, в прошлый раз тоже фраков не было.

— А теперь, может быть, будут, ведь это же сорокалетний юбилей.