Современная финская повесть

Майор повернулся и зашагал прочь. Голенища сапог были ему широки. Один из ремонтников вытирал руки очесами шерсти и смотрел сюда. Всегда кто-нибудь видел, что здесь случалось. Ремонтники были в чистых халатах. Сержант пошел к деревянному ларю, где хранились тряпки. Коскинен опередил его и подал тряпку, А сержанту тряпка была ни к чему, просто захотелось посидеть на ларе. Всегда, когда он шел к ларю, кто-нибудь бежал подать ему тряпку. Иначе бы он удивился. Приходилось быть предупредительными во всех случаях. Одним глазом они все время следили за ним. Если, открыв дверь автомашины, он присаживался на подножке и приподнимал ногу, кто-нибудь кидался и стягивал с него сапог.

Пелтола пошел к своей машине, осмотрел и потрогал приборы, дал ход и так быстро вывел ее из гаража, что она не застряла между половинками дверей. Он вышел из машины и закрыл двери гаража. Сел в машину, вытер руки о штаны и пошевелил пальцами. Было 16.15. Посередине двора он посигналил. Ноги часового дрогнули, он скинул цепочку со стены и оттянул в сторону. Пелтола остановил машину в воротах и стал дожидаться щелки, чтобы влиться в уличный поток.

— Он что, хотел на тебя наехать? — спросил Хуттунен.

— Когда?

— Да только что.

— Я и не заметил.

— Я подтвердил бы.

— Что?

— Он опрокинул тебя.

— Я уже извинился.

— Чертовски пить хочется. И опять два дня зубы болят.

— От жажды?

— Нет, от этой железяки на голове. Куда едешь-то?

— В Сюсмя.

— Передавай привет.

— Кому?

— Тууле Суома.

— От кого?

— От меня.

— А где ее там искать?

— У кирки, в потребительской лавке.

— Лавки закроют раньше, чем я доберусь туда.;

— Да ее там и нет, — вспомнил Хуттунен.

— Кого?

— Да Туулы Суома.

— А кто она тебе?

— Сводная сестра Коскинена. Я всегда путаю Сюсмя и Ямся. Она в Ямся. Она там замужем.

— Ах-ха-а.

— А что тебе там понадобилось?

— Еду за Силтаненом, ему нужно в город.

— Поезжай уж, не теряй времени.

— Как я выеду, если не дают места?

— Вклинивайся, черт. Как увидят, что армейская машина, потеснятся, они боятся нас.

— Выйди на улицу и дай сигнал остановки. Они остановятся, подумают, что у тебя есть право.

— Не могу покинуть свой пост. Вот сейчас промежуток, выезжай, — сказал Хуттунен.

— Я выберусь на другую сторону. Там тоже должно быть места настолько, что они раздвинутся.

— Не попадешь ты в Сюсмя сегодня, если начинаешь так робко.

— Нагоню в пути.

Просвет появился. Пелтола выехал на дорогу. Едущие слева остановились, Пелтола выбрался на середину улицы и встал поперек. Он медленно соображал, мысленно он был еще в воротах, около Хуттунена. Впереди бензовоз, его цистерна дала течь и выпускала пять тысяч литров бензина. Пелтола начал пробираться поближе к веренице машин и влился в поток. Мимо прошел пикап с хорошим управлением. Машина покачивалась на ровном месте, как будто спотыкалась между камнями мостовой. Ее груз был такого рода, что уместился бы в кармане шофера. Позади него шла «волво», где сидела красивая беловолосая донна, она прижимала груди к баранке и поручала им вести машину, пока убирала руками волосы, которые цеплялись за ресницы. За женщиной гнал толстяк средних лет на машине неизвестной марки, его мясистые щеки подрагивали. Ему бы толстую сигару, чтобы стягивать их, но он держал ее в грудном кармане для стимулирования сердца. Пелтола Стал наблюдать за трехметровым холодильником, которым управлял старик.

Если не съезжать в сторону, Пелтола мог ехать следом за стариком. Машины поблескивали на солнце, как новенькие монеты. Вереница их остановилась и стала ждать. Пелтола продвинулся вперед всего на десять метров от ворот автобатальона. Монета была еще новенькая, не успела побывать в потных руках. Следов пальцев на ней еще не было.

Только на прямой Кяпулы началась езда. Промежутки между машинами растягивались и исчезали. Посередине шел трамвай. Он был слишком медлителен. Толкотня на перекрестке. Машины, идущие с горки, казалось, пускались в бегство. Справа синий деревянный дом, слева новый мост, но к нему нет дороги. Видно, мосту давали просохнуть в покое.

Солнце светило сзади, но еще настолько высоко, что не видно было тени своей машины. Не было никакой возможности взглянуть, все ли all right[32], сзади шлейф, на крыше палатка и флажок сторонников мира. Единственным зеркалом могли быть физиономии встречных.

Пелтола стал обгонять фольксваген, который вела женщина. Она замедлила и сдвинулась вправо. На ее лицо хотелось смотреть. Белое лицо и светлые незавитые волосы. Между их машинами протиснулась фермерская, где сидел изношенный земледелец. Казалось, что и лицом своим он пахал землю.