Современная финская повесть

— Так всегда с утра, никто ничего, — сказал Кале.

— Красивое ухо у вас, но немножко в морщинах, — заметила Туула полицейскому, — виски пьете?

— Сейчас? — удивился тот.

Пелтола допил остывший кофе и пошел.

— У тебя удобная спина для опоры! — крикнула ему вслед Туула.

Поэт встал у входной двери, удерживая стаканы вертикально перед ширинкой.

— Стеклянный зверинец, — пояснил он Пелтоле.

ЕЗДА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Пелтола дал ход и медленно поехал. Он повернул налево и спустился к перекрестку. Там скопилась вереница машин. Он переехал через улицу и снова свернул налево. И вклинился перед такси. Таксист попробовал в последнюю минуту закрыть щель, но машина не послушалась его. Такого еще никогда не случалось с таксистом в Хельсинки. Таксист поехал рядом и попытался обогнать, но он шел всего на сантиметр от идущего впереди фольксвагена. Цистерна с газом спускала лишнее давление и выла полминуты так, что было слышно далеко вокруг. Это было извещение потребителям: забирайте газ, да поскорее, не то бак лопнет. Воздушное марево плясало вокруг машин, ухудшая видимость. Сиденье жгло руку.

Пелтола чувствовал себя выжатым досуха, он видел иссушающий сон. Печаль высушила сны. То был горестный сон. Нужно было куда-нибудь убрать руку с сиденья. Он впустил воздушную струю слева. Дуло в колени и холодило их. Пот стекал на кончик носа и капал с него. В каплях был виден спектр. Пелтола пробовал отвлечь внимание на что-нибудь другое. Велодром был виден только снаружи, но беговая дорожка всегда была перед глазами. Медицинская сестра в белом шла по боковой улице к женской больнице. Она была как тряпичная кукла. Так казалось из-за белых чулок, только волосы были черны. Маленькая белая куколка. Закрывает глаза, когда ложится, и говорит «мама», когда ей нажимают на живот. Она говорит это по-шведски: «мамма». Конечно, она была не кукла, умела сама раздеваться и одеваться, и когда она произносила «мамма», то имела в виду женщину, которая родила.

За пределами города на прямой асфальтированной дороге, метров за двести впереди, была лужа. Тысячи песчинок блестели на асфальте. Спидометр начал показывать сто. В тени леса он снизился до девяноста. Пелтола думал о воде и думал так упорно, что произнес: «Пяйянне». Он перечислял названия озер. Последним было Лизбет.

Два молодых любителя бесплатной езды с рюкзаками за спиной топали по краю дороги. Они показывали армейской машине большой палец. Это были молодые пацифисты, которым представлялся случай проверить, насколько их взгляды разделяют в армии. Они сейчас искали подкрепления. У каждого на шее висела гитара. Это были шикарные высокие парни. У каждого светлая борода и красный рот, белые зубы и красный язык. Они пели и сами сочиняли тексты, какие им нужны. Им не требовалось их слишком много. Они скрещивали руки только вместе с девушкой. Свободной рукой они гоняли бабочек, которые кружили вокруг девушки и клеились к ней. Бабочки высасывали из девушки мед, и ее синие глаза им представлялись синими цветками, а кончики грудей — красными. Мир был прекрасен. Он был полон иных стран и красивых чужих цветных рас. Парни пели по-английски.

Пелтола добрался до казармы в Хеннала. Это самое старое из предместий Лахти. Казармы построили давно, еще русские. За оградой сидела маленькая девочка и смотрела на пробегающие машины. Она построила рядышком свой дом. Тут была черная плита и большой красный мяч. По другую сторону дороги — предместье Лауне. Достаточно просто знать это. Пелтола переехал железнодорожный мост и спустился к автостанции. Отсюда он поднялся на пологую горку и выехал из города. Это был пятиминутный городок.

У канала Вяксу Пелтола съехал с асфальтовой дороги на песчаную. Он расстегнул ворот и ощупал шею. Она была холодная. До взгорья Пулкила он ехал впритык к грузовику с песком. Это был проданный и купленный песок, и цена его поднималась с каждым километром. Воздушное течение сдувало песок. За время езды нижний слой успел просохнуть. Сквозь щели бортов песок стекал на дорогу. Спиной к кабине сидел старик в кепке и прочной синей блузе. На такую тяжелую работу — грузить лопатой песок в кузов грузовика — можно подыскать только старого, бедного человека. Загорелая рука шофера высунулась из окошка кабины, она была как бедро борца-спортсмена. Шофер хотел прихватить еще загара. Старик видел, как взвивались в полет песчинки, и удивлялся — это было как дымок. Грузовик не уступал пути. Он был так дряхл и изношен, что нельзя было решиться съехать к краю дороги. Тяжелый груз удерживал его в целости. При подъеме на взгорье понадобилась и левая рука шофера. На горке шофер бросил старику сигарету. Это была плата за предобеденное время. Старик не заметил сигареты.