Современная финская повесть

Амалия смотрит в окно. Отсюда видны выстроенные в ряд под общей драночной крышей хлев, кормовая кухня, конюшня, кормовой сарай и дровяной сарай. У кормового и дровяного сараев нет обшивки, стены просто тесовые. Стены хлева бревенчатые и хорошо обшиты. На чердак можно въехать прямо на лошади с возом сена по косому помосту над дверью кормовой кухни. Сено тогда легко сбрасывать и коровам, и лошадям. Крыша длинного скотного двора переходит в навес над задним двором. Навес защищает от дождей выбрасываемый из конюшни и хлева навоз, а у дровяного и кормового сараев под навесом стоят сани и повозки. Специальный сарайчик для инвентаря отделен от дровяного сарая стенкой. Сельскохозяйственные машины Ийккала хранятся до сих пор в Ээвала. Пааво уверяет, что ему доставляет удовольствие видеть машины в своих сараях. Пааво говаривал иногда, что когда-нибудь он еще вернется в Ээвала и поработает киркой. Амалия не верит, что Пааво действительно способен на это. Правда, при разделе наследства брат настоял, чтобы за ним остались шесть гектаров старой пахотной земли Ээвала и еще участок пригодного для обработки болота.

Амалия долго смотрит на свой скотный двор. За каких-нибудь десять лет он стал совсем серым.

Когда вся постройка была закончена, а двор был еще завален строительной щепой, отец сказал Амалии: «Теперь, я думаю, ты сама сумеешь позаботиться, чтобы хлеб у вас не переводился». И тогда ей показалось обидным, что отец ни разу не упомянул имени Таави. Он говорил так, будто чувствовал, что она одна будет управляться со всем хозяйством.

Вскоре после этого отец однажды уснул и во сне переступил порог вечности. «Счастливый конец», — сказал Пааво, когда пришел в Ийккала сообщить о смерти отца. Пааво тем летом отдыхал с семьей в Ээвала. Накануне вечером отец показал сыну составленное им завещание и даже объяснил, как бы он хотел быть похороненным. Задача Пааво и Амалии была облегчена — отец. сам продумал организацию своих похорон. С помощью тетушки Ийды они все устроили согласно его последнему желанию. Тогда Амалии даже казалось, будто отец наблюдает за всем своими спокойными голубыми глазами. Таким она привыкла видеть его.

И только когда уехал Пааво с семьей и из труб Ээвала уже не поднимался дым, Амалия по-настоящему поняла, что отца больше нет.

Две коровы из отцовского имения перешли в хлев Ийккала. Остальной скот Ээвала и всех своих лошадей отец продал перед смертью. Он даже продал большое крайнее поле. Таким образом Ээва и Ааретти получили свою долю материнского наследства деньгами, и отец припас еще такую же сумму, чтобы им выплатили после того, как он уйдет из жизни. Видимо, после смерти матери отец настолько серьезно был занят разделом имущества, что ни о чем ином уже не мог думать. Даже от общественных дел он устранился, ссылаясь на свой возраст.

После смерти отца Амалия убедилась, что действительно заниматься всем хозяйством ей придется одной. Таави не любил ни о чем думать. Планы и расчеты он считал делом нудным и неинтересным, а ведение книг прихода и расхода — пустой и ненужной формальностью. Но зато он был неутомимым и ловким работником. Все, что он ни делал, получалось красиво: убирал ли урожай, копал ли канаву или помахивал топором на стройке.

Долго пришлось Амалии уговаривать мужа, пока тот согласился построить собственную баню на берегу озера. По мнению Таави, это была лишь причуда чванливой хозяйки. Как будто нельзя зимой стирать белье в доильном сарае! Ведь другие женщины Такамаа делали именно так. Даже и в Ээвала. Мылись в курной бане, а белье стирали в доильном сарае или на берегу озера, под открытым небом. «Почему бы и жителям Ийккала не мыться в курной бане Ээвала? Она просторна, и ее хватит на целый век», — настаивал на своем Таави. Но, поспорив, он все же выстроил баню на берегу Ийккала.

Весело и увлеченно работал он со своим подручным, обтесывая и подгоняя бревно к бревну. Амалия даже отметила в Таави способность к серьезной, тщательной работе — особенно когда он, например, с печником намечал, как поставить печь с вмурованным котлом и каменку для подачи пара. Маленький Антти вертелся все время возле них, лез в глину и в известь, пел песни вместе с печником и собирал на берегу камни для каменки.

Амалия пробуждается от воспоминаний. Перед ней извещение о возврате Воронка. Она кладет бумажку в карман своего передника, убирает с полу тряпье и вешает ножницы на гвоздь. Четыре года овцы жили в конюшне. Амалия берет из кладовки ящик с инструментами и принимается за починку двери в стойле, куда она решает поместить овец. Большой баран три года назад рогами сорвал дверь, и Амалия отнесла ее тогда в дровяной сарай. Теперь она прибивает на место оторванные доски, а поломанные заменяет новыми. Прежде чем установить дверь и хорошенько вычистить конюшню, надо перевести овец в свободный телятник.