Современная финская повесть

О чем я говорю? Я собирался сказать совсем не то. И все-таки мне сразу стало легче. Нельзя прокрутить свои слова обратно. Вот и хорошо. Пусть думают что хотят.

— Вот так. Теперь вы знаете мое мнение. Я все сказал. До свидания.

Закрывая дверь, он увидел, как Ханнэс воздел руки над столом, а госпожа Мякеля, кажется, хотела всех обнять.

3

Уже у самого сада, неподалеку от дома, он вдруг вспомнил о принятом утром решении: наслаждаться весной. Он остановился и оглядел деревья.

Вся вторая половина дня ушла на составление докладной записки. Пусть правление знает, что проект непригоден, что над ним надо еще поработать. Правда, и в настоящем виде его можно реализовать, если для строительства будет выбрано другое место. Как заведующий отделом, он предлагает...

Так он написал..

Когда у них будет совещание, я сам пойду и доложу... Но я ведь хотел поглядеть на весну... У дверей квартиры он спохватился, что забыл про лодки. Надо взглянуть, покрыли ли суриком ту маленькую моторку образца тридцатых годов? У него тоже такая. Вот уже лет двадцать. Печально, что всему на свете переваливает уже за двадцать.

Он глубоко вздохнул.

Чертовы кофеварщики. Не могут жечь свой кофе где-нибудь подальше от чужих квартир, этакие кофейные монополисты. При их сбережениях им и дела нет до всей городской бедноты.

Он поравнялся с лифтом. Там было пусто, и он вошел в лифт.

Кристина спала. Он догадался об этом по той тишине, которая царила в квартире. В прихожей он снял пиджак, сбросил ботинки, надел просторные сандалии и прошел на кухню. Он открыл кран, ополоснул теплой водой кофейник, влил туда шесть чашек холодной воды, поставил кофейник на плиту, чиркнул спичкой и включил газ. Из двух склянок — по шесть ложек из каждой — он всыпал кофе в кофейник.

Приоткрыв дверь спальни, он услышал тяжелое дыхание. Кристина спала, лежа на спине. Рот полуоткрыт, под глазами — синеватая желтизна. Дряблые голые руки. Двойной подбородок. Отвисшая кожа. Женщина под шестьдесят. Платье до колен. Под чулками — узлы вен.

Рот у Кристины большой, губы сильные.

Он целовал этот рот — всю жизнь один только этот. Почему вдруг такое вспомнилось? Странно. Лет сорок назад он целовал эти губы впервые, потом по ночам на этой же самой кровати все кончалось одним и тем же. А начиналось всегда с поцелуев в губы. Сначала родился Лаури, потом Пентти, потом Эса и за ним Кайса. Этот рот — начало их общих детей, которых они вместе любили и растили. Вот и все.

Вода закипела, запах кофе защекотал в носу. Он бросился на кухню. Кофе не должен кипеть. Он выключил газ и поставил кофейник под грелку. Потом достал из шкафа две чашки, нарезал французский хлеб и стал искать в холодильнике масло.

Кристина вошла в кухню и, потягиваясь, присела к столу.

— Ты дома? Меня разбудил запах кофе. Почему ты так задержался?

— Были кое-какие дела. Где масло?

— Вон там, справа... Не там... На нижней полке.

Когда муж налил кофе, жена сказала зевая:

— Послушай, Хейкки, нам придется взять обратно старую служанку.

— Почему?

— Уборщице одной не справиться. Тебе ведь тоже будет лучше, если придешь со службы к готовому кофе. У меня дел по горло, я не успеваю позаботиться о тебе. Ты сегодня идешь со мной на вечер нашей районной организации.

— Да ведь я на прошлой неделе ходил.

— Ты так редко участвуешь в моих делах.

— А по-моему, ничьи мужья не бегают к вам чаще меня.

— Непременно пойдем.

— Мне некогда. Дела.

— Не пустишь же ты меня одну, если все другие придут с мужьями? Там будет камергер Сеппя, доктор Кипенойнен и кто только не будет.

— Я беспрекословно таскаюсь повсюду, куда ты хочешь, но сегодня мне некогда.

— Ты же обещал на прошлой неделе.

— И все-таки не пойду.

— А кто меня привезет домой?

— Поедешь на машине туда и обратно.

— Я не решусь ехать на машине: там же вечер, и к кофе подадут ликер.

— Кто тебя заставит его лакать?

— Ты же знаешь, как он освежает после долгого сидения и длинных разговоров. Сам говорил.

— Хочешь ликеру — бери такси.

— Сколько раз я тебе говорила: человек в твоем положении должен иметь шофера от фирмы. Ты член администрации. У всех других есть, говорят, шоферы. Мог бы позаботиться, чтобы шофера давали хоть на те вечера, когда я занята допоздна, если уж ты сам не можешь идти со мной...

— Сидеть и скучать, пока вы лакаете кофе с ликером и судачите о своих делах.

— Хейкки!

— Да. Я же ничегошеньки не понимаю в этих разговорах. Сижу на ваших вечерах, как на другой планете.

— Потому что не следишь за литературой.

— Может быть. Я пробовал, но это выше моих сил — читать Кронина, Гамильтона Бассо, Сомерсета Моэма, Альберто Моравиа и о ком вы там еще говорите.

— Кстати, ты вообще-то собираешься заказывать новую машину?

— Нет. Зачем?

— Нашей машине уже пять лет. Она вышла из моды. Жены многих членов правления обзавелись новыми марками.

— Да ведь наша машина со «знаком качества».

— Ну и что же? Она выходит из моды.

— Какая разница, если мотор хороший?

— Ты же знаешь, мне приходится участвовать в разных представительствах, и это неудобно, что у меня нет новой машины.