Современная финская повесть

Это Заиньке-то некогда будет с ним рыбачить? Да тем более завтра. Заинька знает, что в сетях полно лещей. Небось не меньше тридцати килограммов. Тридцать килограммов прекрасных, пузатых, большеглазых лещей! Когда вытаскиваешь их из сети, того и гляди жир закапает с плавников. Это Заиньке-то некогда? Они закоптят лещей в печи, которую вместе сложили. А гости к Заиньке и раньше приезжали. Эти девочки с восторгом к ним присоединялись.

— Хоть ты и отец, а я знаю Заиньку лучше, чем ты.

В то послевоенное лето, когда Пентти с Анна Майей ездили в Америку, Заинька была на попечении его и Кристины. Особенно на его попечении. Когда папа с мамой вернулись, Заинька переполошилась и прибежала к нему. «Отведи меня, дедушка, в дровяной сарай, чтобы эти не увидели», — зашептала она ему на ухо. Они вместе собирали растения, вернее, он собирал, а Заинька ходила за ним, смотрела и слушала. Они совершили десятки походов на лесные ламбы[18], ходили за птицами, за ягодами, за щуками. А когда к уроку финского языка требовалось представить изложение о любимом занятии, он писал его вместо Заиньки. Девочка всегда получала хороший балл, и ее гербарий был лучшим в школе. Он может за это поручиться. Он всегда интересовался растениями, птицами и вообще природой. В молодости он совершил путешествие в Лапландию, а однажды даже в Исландии побывал специально за растениями. Заинька-то знает растения. И жизнь рыб знает, и всю остальную природу.

Лучшие сосны в лесу он тоже показал Заиньке. Через три года они станут ее собственностью. Когда ей в школе выдадут свидетельство, он вручит ей такой аттестат, по сравнению с которым померкнут все школьные бумаги. Он подарит Лауре четыреста прекраснейших сосен. Тех, которые он сам выхаживал год за годом. Это будут Лаурины сосны. Об этом между ними никогда, правда, не было сказано ни слова, но он уверен, что Лаура догадывается.

— Заинька обязательно со мной пойдет, — заверил он сына.

— Пейте чай, — напомнила Кристина.

— Мальчик-то с удовольствием бы пошел, а Лауриным походам скоро конец. У нее теперь в голове другие походы, — возразил Пентти. — Почему ты не берешь мальчика?

— Мальчики — плохие товарищи для рыбалки, — ответил он и стал прихлебывать чай. Он вообще не хотел об этом говорить. С Лаури было другое дело. Этот мальчик годился для рыбалки. А другие, обыкновенные мальчишки слишком увлекаются, суетятся, говорят без умолку и размахивают руками. Где им высмотреть Большую рыбу. Они слишком возбуждаются. И вечно лезут со всякими «если бы»: если бы здесь было столько-то и столько-то рыбы, то мы сделали бы то-то и то-то. Или: если бы под этой скалой было железо, а послушай-ка, дедушка, может, здесь и взаправду есть железная руда; знаешь, как мы разбогатеем, когда начнем ее добывать... Он уже рыбачил с мальчишками возле скал на ламбах, в которых они прямо с берега ловили щук руками. Нет. В этом возрасте от мальчишек пользы мало. В них нет того чутья, что в Лауре и в девочках. Не считая, конечно, Лаури. А в других нет. У них каждая клетка полна затей и проектов, прямо из ушей брызжет. И в природе мальчишки ничего не смыслят, не то что Заинька. Им не хватает терпения слушать птиц и разглядывать тычинки. Их не интересует, какие изменения в виде появляются в Лапландии или встречаются ли в Исландии такие-то и такие-то растения.

Невозможно, чтобы Заинька не проявила интереса к сетям, поставленным на леща, к сетям со свинцовыми грузилами, которые целый день пролежали у берега с подветренной стороны, да еще со стороны западного, самого лещегонного ветра. Заинька-то знает лещегонный ветер.

— Мальчишки способны только сидеть на берегу и ловить на червячка, — сказал он.

Пентти усмехнулся.

— Не надо ли вам чего из города? Я завтра привезу, когда приеду с работы.

— Кажется, ничего не надо, — сказала Кристина.

— Привез бы мне дождевых червей. Я попробую на удочку. В это время года хорошо,ловится на удочку. Мы с Заинькой попробуем.

— Хорошо.

Они выпили чай.

— Отец, покажи-ка мне этот опрыскиватель.

Он пошел за сыном.

— Спокойной ночи, мама.

— Спокойной ночи.

Они вошли в сарай, он взял опрыскиватель и отдал сыну.

— Спасибо... Это вот... ты бы зашел проект поглядеть.

— А у тебя уже и проект есть?

— Ну, ведь не обязательно строить по нему. Это только первые наброски.

Они прошли метров триста к концу мыса. Сын шел впереди, отец за ним. Сын нес опрыскиватель. В сосняке показалась окрашенная в желтое дача. С верхнего этажа доносились звуки шлягера, там крутилась пластинка. Негр жаловался, что его покинула возлюбленная.

— Пойдем на мою половину, — позвал Пентти.

— Привет, дедушка.

Из кухонной двери выглянула Анна Майя — высокая, стройная женщина. Такая же светлая, как Лаура. Золотистые волосы. Большие синие глаза.

— Чаю выпьете?

— Мы уже пили в Ниемелянхарью, — сказал Пентти.

— Спасибо, мы уже пили.

— А то чай у меня готов. Как раз собираюсь звать девочек. Мы, во всяком случае, будем пить, — сказала Анна Майя.