Современная французская новелла

Поселок щетинился крышами у подножия крутой скалы, изрезанной пещерами троглодитов, где гнездятся теперь вороны. Религиозные войны отошли в далекое прошлое, и ныне, хотя вода тут и там сочится из этого ноздреватого куска швейцарского сыра, поставленного природой на попа, проще повернуть водопроводный кран, чем идти к источнику. Так что жители Лотиньяка начисто разлюбили свои лесенки и свои ведра и обосновались подальше от меловой стены утеса — на склонах, под осыпью. Время от времени сверху срывается внушительный камень и, пролетев, как зловещая птица, падает на крышу, но, благодарение богу, до сих пор ничего не сокрушил, если не считать нескольких черепиц, которые и не такое на своем веку видали. Впрочем, они ко всему готовы! Судите сами, каждая черепица в три пальца толщиной, так что ее и камнем не пробьешь.

Любопытный край. Откуда только берется эта вода, которая журчит повсюду, пузырится и глухо бормочет при любом дожде, а когда налетает гроза — с ревом обрушивается на лежащие в низине улочки? Из озера. А само озеро дремлет там, на вершине скалы, над нашими головами. Действительно наверху, не меньше, чем в ста метрах над нами. Во впадине скалы. Да, да, озеро, а не какая-то там лужа. Но наполняет его святой дух, а вода из него вытекает в Дьяволову бездну. Мечта, а не озеро; знай я про него раньше, я бы выбрал его. Но только открыл я его существование по чистой, да еще весьма зыбкой случайности. Здешние люди не любят о нем говорить.

Само собой, тайна рано или поздно открылась, наука разгадала загадку: озеро питается талыми водами, стекающими с вершины горы, а также из расселины в самой скале; уходит вода через сотни трещин в той же скале, так что, десятки раз фильтрованная и профильтрованная, она чиста, как хорошая водка. Ладно, пусть будет так. Из-за такой мелочи никто эти наименования менять не собирается, все равно бесчисленные источники, питающие озеро, наполняются святым духом, а Дьяволова бездна все так же алчно поглощает воду. Как говорит здешний стражник Жан Люпен, если бы его окрестили Арсеном[22], поди знай, что тогда бы произошло. Вот так и с озером. С одной стороны, святой дух, с другой — дьявол, тем и поддерживается равновесие. И пусть спелеологи сколько угодно толкуют себе по-другому. А главное, по-нашему куда красивее получается. Он здешний златоуст, этот наш Жан Люпен.

Озеро холодное. Во всех смыслах слова. Ледяная вода, берега голые. Когда я впервые добрался до него после долгой, утомительной ходьбы под солнцем, мне не захотелось ни присесть на бережку, ни напиться водички. А ведь вода здесь прозрачная, еле-еле подернута рябью… и вот поди ж ты! Я невольно даже отступил на шаг. Может, я и был не прав, но такова уж человеческая натура, ведь так? По словам нашего стражника, ее не переделаешь. Так вот, натура моя воспротивилась.

Короче, озеро питает поселок. И когда я обосновался в своей лачуге, меня просто поразили водопроводные трубы. Честное слово, настоящие трубопроводы, краны — как на заводе, а сифоны — прямо хоть лунный свет собирай, не меньше.

Я сказал нотариусу, что у жителей Лотиньяка нравы совсем как у золотоискателей. Он даже не удостоил меня улыбкой в ответ на мое замечание. Правда, он местный уроженец, и пусть даже два-три поколения писцов проходили учение в главном городе департамента, но сам он здесь родился, сюда вернулся, врос в эту почву всеми корнями — вот вам и отгадка. Месяцев через пять, увидев меня как-то воскресным днем у порога заведения Мелани, он подмигнул мне — поняли, мол, наконец? Но я так ничего и не понял или, вернее, понял, что мне никто ничего не расскажет и что в Лотиньяке подобные вещи или открываются сами собой, или вообще не открываются никогда.

Единственная деталь, которая не ускользнула от моего внимания, и по вполне понятной причине, — это то, что в Лотиньяке хождение денег не похоже на их хождение в других местах. На все, что здесь продается, бросают свою тень сантимы. На все, вплоть до самой малости. В каждой лавочке и сосед соседу старается всучить чуть ли не корзину этих желтеньких монеток, которые оттягивают карманы. Меди тут хватило бы с лихвой на пули всех ружей французской армии, начиная с 1870 года и до скончания веков.

Понятно, что каждый желает от них избавиться… но только вы сумели отделаться от звонкой монеты, как она тут же возвращается к вам обратно. В конце концов, ослабев от этой борьбы, я перестал вытаскивать из кошелька бумажные деньги и смирился перед очевидностью: каждый здешний житель таскает с собой целый мешочек с мелочью и расплачивается за покупки монетами достоинством в пять, десять или двадцать сантимов. Есть над чем поломать голову…