Современная французская новелла

Серро не заботит развитие сюжета, зачастую она безразлична к тщательной отделке образов, ее не занимают детали. Она стремится воссоздать определенную атмосферу и показать, как проявляет себя в ней человек. В новелле «Корделия» (сборник «24 кубических метра молчания», 1976) это некоммуникабельность и даже враждебность двух миров — мира взрослых и мира ребенка. Конфликт обозначен уже в начале новеллы: «В это воскресенье им хватало своих дел…» У взрослых свои занятия, не имеющие к мальчику, герою новеллы, никакого отношения. В новелле нагнетается ощущение тоски, одиночества маленького человека в чуждом и непонятном ему мире: бессмысленная езда по улицам незнакомого города, дядюшка, не знающий ни слова по-французски, безрезультатные поиски ветеринара для больной собаки, которые — в этом ребенок убежден — ни к чему не приведут. Но ребенок не может не реагировать на всю эту странную бессмыслицу, и он реагирует — по-детски жестоко и по-детски непосредственно. Ряд деталей подчеркивает, что мальчик и сам сознает тяжкий смысл им содеянного: он пытается «стереть» со своего лица взгляд собаки, раздирает гвоздем рану на коленке и с удивлением замечает, что после его поступка ничто не изменилось. Но он должен был как-то нарушить тягостное течение времени — и вот он проявил себя как мог… В рассказе бросается в глаза нарочитая отстраненность автора от изображаемого, и даже ребенок, глазами которого мы видим окружающее, показан с определенной дистанции и вне какого-либо к нему отношения.

Та же проблема ставится и в новелле «Дедушки-бабушки» (сборник «Луч света на стене», 1974): маленький человек в мире взрослых. Но здесь автор уже не ограничивается констатацией некоммуникабельности двух миров, здесь показано не только восприятие ребенком жизни, характеров и поступков окружающих его людей, но и попытка вынести им свой приговор. В новелле иная атмосфера, иным становится и общее настроение повествования: в нем большое значение приобретает гротескно-комическое, возникающее как следствие того, что образ жизни и поступки взрослых показаны через непосредственное и несколько наивное восприятие ребенка. В рассказе мальчика предстает, в сущности, довольно мрачная картина семейных отношений и дрязг, когда быт подавляет человека и приводит к омертвению души.

Новеллы Серро, очень типичные для повествовательной манеры современной французской литературы, приближаются, скорее, к жанру психологического этюда, где все внимание автора сосредоточено на передаче нюансов настроения персонажей, воссоздании определенной атмосферы. Таковы и обе новеллы Анри Тома (род. в 1912 г.), представленные в сборнике. Тома тяготеет к изображению кризисных состояний человеческой души, тех моментов, когда человек стоит на грани катастрофы. При этом новеллиста не интересует, что ей предшествует, чем она вызвана: материальный мир, окружающий человека, как будто сознательно исключен из поля зрения писателя. И тем не менее новеллы Тома привлекают мастерством передачи определенного психологического состояния, которым он владеет безукоризненно.

Так, в новелле «Дверь» (сборник «Башни собора Парижской богоматери», 1977) передано ощущение приближающейся смерти, в новелле «Башни собора Парижской богоматери» — ощущение надвигающейся катастрофы. Рассказчик сразу выделяет в толпе девушку, которая через несколько часов бросится с башни собора. Ее лицо, весь облик отмечены печатью приближающейся трагедии. И это поражает рассказчика, который ощущает себя невольно приобщенным к чужой судьбе, приобщенным потому, что почувствовав какую-то связь между ней и собой, сумел предугадать ее состояние и испытывает мучительное волнение оттого, что не сумел предотвратить катастрофу. В новелле Тома нет ни строгой сюжетной организации материала, ни четко очерченных образов. Главное в ней — создание определенной психологической атмосферы, и этой цели подчинено все остальное: и изображение душного августовского Парижа, заполненного толпами туристов, и сцена в кафе, где рассказчик невольно слышит разговор, одним из участников которого оказывается известнейший французский драматург 50–60-х годов Артюр Адамов. Финал новеллы, обрывающейся на тревожной ноте, лишь усугубляет это чувство смятения и тоски.

Но рядом с новеллами Серро и Тома в сегодняшней Франции живет и совершенно другой тип новеллы — новеллы, связанной с традицией: в ней важную роль играет интрига, сюжет, она чаще всего завершается неожиданной развязкой и в большей степени посвящена изображению ситуации, нежели внутреннего мира героев. Именно такой тип рассказа характерен для Даниэля Буланже (род. в 1922 г.), признанного критикой королем новеллы, писателя чрезвычайно популярного, увенчанного множеством литературных премий и неизменно занимающего одно из первых мест на читательских конкурсах.