Современная французская новелла

Назавтра старухе лучше не стало. Ноги не держали ее, от еды она отказывалась. Сильвия Маро, которая время от времени заглядывала к ней, вызвала врача из окружного центра. Он не оставил никакой надежды.

— Когда такие люди, как она, укладываются в постель — это конец.

Слова врача тут же стали известны всей деревне. Никто не мог припомнить, чтобы Крапива когда-нибудь болела, она ни разу не пропустила занятий в школе, всю жизнь вставала вместе с солнцем — и вдруг свалилась. Надломилась, как старый, сухой стебель.

— Вот и не жжется больше Крапива, — сказал кто-то в мясной лавке.

— Как знать! — заметил другой покупатель. — Она еще себя покажет, вот увидите.

Учительница после занятий набралась храбрости и отправилась ее навестить. Не то чтобы она была избавлена от нападок своей старшей коллеги, но ей хотелось продемонстрировать, что все учителя — это одна большая семья. Не тут-то было. Стоило ей переступить порог, как Крапива выпустила когти:

— Лучше бы вы, милочка, не теряли время, а подготовили как следует материал на завтра. Я тут проверяла Анжелу, так она — ни в зуб ногой. Вы не сумели объяснить им толком фазы Луны. Я уж не говорю о причастных оборотах или площади треугольника. Ступайте-ка домой, вам еще учиться и учиться.

Даже лежа в постели, Крапива еще жглась. Грожан, который чувствовал себя в долгу перед ней, зашел проведать ее после ужина. Он принес ей творогу.

— Недорого же тебе обошелся твой гостинец! Можешь забирать свой творог назад. Я к нему и не притронусь. Ведь всем известно, что ты разбавляешь сливки. Стану я принимать подарки от такого, как ты!

Директор покраснел, как напроказивший мальчишка, и по дороге домой выбросил творог в канаву. После этого никто уже не осмеливался зайти к Крапиве, кроме этой самой Сильвии Маро, которая как ни в чем не бывало продолжала ухаживать за ней и варить ей бульоны. Старухины колкости она пропускала мимо ушей. Скоро стало ясно, что делает она это не без задней мысли. Вопрос о наследстве был в последние дни предметом бесконечных обсуждений в «Меридиане».

Составила ли она завещание? Родственников, судя по всему, у нее нет. Она никогда не получала писем, никто к ней никогда не приезжал. Кому же достанутся дом и земли? Маротиха рассчитывала заполучить луг, это было очевидно. А может быть, надеялась и на большее. Бывший мэр считал, что она зря старается.

— Никому из местных Крапива не оставит ни гроша. Слишком глубоко она нас презирает.

— Никому лично, может быть, — ответил теперешний мэр, — но я допускаю, что она захочет позаботиться об общине. Помните, она без конца твердила, что пора построить новую школу?

— Что-то не верится! Всю жизнь она издевалась над нами. И я не вижу причин, чтобы она переменилась.

Действительно, причин не видел никто. Однако же у всех была смутная надежда. Разве школа не была для нее всей жизнью? Тем более если у нее нет родных… Необходимо было выяснить это наверняка. Крапива слабела с каждым днем. Если она еще не сделала соответствующих распоряжений, надо срочно подать ей мысль о школе. Однако ни у кого не хватало храбрости завести с ней об этом разговор.

Поскольку конец был явно близок, кюре отважился предложить ей исповедаться. Ему-то и было поручено прозондировать почву насчет завещания. Во всяком случае, следовало спросить, есть ли у нее родственники, которых нужно известить, если что случится. Так можно будет кое-что выведать.

Когда Крапива увидела в дверях человека, с которым столько лет воевала, губы ее искривила вольтеровская усмешка.

— Надо полагать, от меня уже несет мертвечиной, — сказала она, — если вы обременили себя визитом ко мне. Но вам не стоило утруждаться. Мои счеты с небом в полном порядке. Вам скорее следует опасаться вашего дьявола, чем мне.

— От души буду рад, если это так. Но раз вы не хотите подумать о делах небесных, подумайте о земных. Не желаете ли вы, чтобы мы известили кого-нибудь о вашей болезни?

— Желаю. Известите, пожалуйста, папу римского.

Усмешка на ее лице превратилась в гримасу. От такой шутки старый кюре совсем пал духом, он воздел руки к небу и обреченно потупил взор. Потом пробормотал себе под нос какие-то слова, которые нельзя было с уверенностью назвать молитвой, и ушел несолоно хлебавши.

В этот вечер она умерла. Многие из тех, кто при жизни побаивался ее, пришли с ней проститься. На губах ее застыла все та же ироническая усмешка. Грожан организовал среди ее бывших учеников сбор денег на венок.

Женщины, которые обмывали и обряжали тело, остались в доме на ночь, чтобы побыть с покойницей. Шаря по полкам в поисках кофе, Сильвия Маро наткнулась на какие-то бумаги. Там оказалось два конверта. Первый был адресован мэру, а на втором стояла неопределенная надпись: «Мои соседям».