Современная индийская новелла

Вот, думал он, сидит Ажахаммаль, прекрасная, словно рани[75], на огромном камне у самого берега и, свесив вниз ноги, не уступающие стройностью пизанговой пальме, болтает ими в воде. Она надкусывает упавшие с дерева плоды и самые сочные откладывает для него, Рангасами. Но вот час встречи наступил. Она вскакивает, растерянно осматривается. «Где же он? Где же он?» — вопрошали гнев и любовь в страдающей душе Ажахаммаль. Ох, и попадет Рангасами, когда он объявится! Она уже придумывает как будет его отчитывать. Ажахаммаль смотрит на свое отражение в чистой, прозрачной как хрусталь воде и, не видя там, рядом, Рангасами, грустно вздыхает… Рангасами представил себе это и прибавил шагу.

Остановившись на мгновенье, он нагнулся к воде и ополоснул лицо. Сунул руку за платком, чтобы отереться, и замер. Неожиданная мысль мелькнула у него в голове. Он выпрямился и огляделся. До поворота оставалось совсем недалеко, и он уже хорошо видел манговое дерево. Оно стоит у самой воды, а берег усыпан цветами. Рангасами нарвал цветов и стянул букет платком. Затем бросил его в воду. Пусть эти цветы расскажут возлюбленной, что он спешит к ней. И утихнет бушующий в ее душе гнев, и расцветет на ее прекрасном лице улыбка, — но в тот момент, когда она подарит цветам эту улыбку, предназначавшуюся ему, Рангасами, перед ней внезапно предстанет он сам. Вот как это будет!

Рангасами даже рассердился на Муругайана — ведь это по его милости он потерял столько времени. Теперь ему и часа не удастся посидеть с Ажахаммаль под манговым деревом. «Пора идти, — скажет она ему. — Как, вы недовольны? Можете остаться, если хотите. А я еще не жена вам. Хватит целоваться — ведь в деревне скоро зажгут фонари». Оглянуться не успеешь, а ее уже и след простыл.

Рангасами посмотрел на манговое дерево. Солнечные лучи играли на его ветвях, на отливающих розовым цветом спелых плодах. Однако вся эта красота отнюдь не казалась Рангасами совершенной. Да и разве могут самые красивые манго хоть на мгновенье заменить его взору ланиты Ажахаммаль, юной царицы его сердца?

Вдруг крик о помощи ворвался в мир сладостных грез, в котором витал Рангасами, оглушил его, швырнул вниз, на землю. Кричала женщина. Кричала та, чья жизнь была ему дороже всего на свете.

— А-а-а!.. А-а!.. Помогите!

В голове у Рангасами помутилось. Не разбирая дороги, он ринулся вперед.

Подобно тигру, преследующему лань, гнался за Ажахаммаль мужчина с красными глазами и длинными усами, безобразный и свирепый, словно раджа-злодей из народной драмы.

С радостным криком бросилась Ажахаммаль к Рангасами и, обессиленная, упала к его ногам. Раздумывать было некогда, да Рангасами и не хотел терять времени. В мгновение ока враг был повержен, и град ударов обрушился на его лицо и голову. Наконец у Рангасами устали руки, он поднялся и пинком столкнул усача в канал.

Тот был так избит, что не мог даже стоять. Вода заливала ему лицо, и Рангасами пришлось вытащить его на берег. Когда он и Ажахаммаль повернулись, чтобы уйти, их остановил злобный голос пришедшего в себя негодяя:

— Тебе известно, кто я?

— Ты?! Бешеный пес! Кем бы ты там ни был, что с того? Только попробуй открыть еще раз рот, и я тут же справлю по тебе погребальный обряд.

— Оставь его! — попросила Ажахаммаль, пытаясь успокоить Рангасами. — Пойдем отсюда!

Они подошли к камню. Усевшись, Ажахаммаль сказала:

— Он из полиции. Здесь совсем недавно. Чем мне только не угрожал…

Рангасами сел рядом с Ажахаммаль. Вода в канале поднялась, и камень более чем наполовину ушел под воду. Места оказалось так мало, что Ажахаммаль и Рангасами сидели совсем близко, тесно прижавшись друг к другу.

— Если вода поднимется еще немного, где ты тогда сядешь? — с улыбкой спросил Рангасами.

— Да хоть бы вон под тем манго. Сяду себе и буду сидеть… — Она бросила на него быстрый взгляд и засмеялась.

— И сколько же ты собираешься так сидеть? Не до самого ли таи[76]? — спросил Рангасами.

— До самого таи? Вот еще! Чего же ради я тащилась в такую даль, где ни одной живой души не встретишь? Неужели для того, чтобы на меня набросился какой-то полоумный?

Рангасами расхохотался.

— А чего ради, спрашивается, у меня из-за этого полоумного должны болеть руки? Что же ты об этом не вспомнила?

Ажахаммаль тут же схватила его правую руку и стала внимательно ее рассматривать. Пальцы сильно покраснели. Но вот Ажахаммаль нежно погладила руки Рангасами, и ему стало казаться, что они парят в небесных высях, уносясь на своем камне, как на облаке, все дальше и дальше от земли. Они наслаждались сочными плодами манго и, онемев от счастья, молча сидели, словно раскрашенные куклы, недвижные и безгласные.

Прошло восемь дней.

Девятое августа. Бурлит Каллипатти. Куда-то исчезли все полицейские. Попрятались по углам и дрожат от страха чиновники и прочие английские лизоблюды. Долой все, что напоминает о рабстве! Долой всех, кто ему служил!

Рангасами держал речь перед крестьянами.