Современная ирландская новелла

— Что там такое? — спросил он. — Кто приходил?

— Полицейский.

— Чего ему нужно?

— Что?

— Чего ему было нужно? Полицейскому.

— А, полицейскому… Хотел от нас позвонить по телефону. — Она посмотрела на него и дважды быстро моргнула.

— Его нашли, — сказала она. — На Длинном лугу. Он повесился.

Она вновь обвела комнату отсутствующим взглядом, вздохнула и вышла. Он сел, допил виски и немного погодя поднялся наверх.

Лиза лежала в постели: лампа на столике рядом бросала безжалостный свет на ее сведенное болью лицо. Он сел рядом, пристально глядя на нее. Она лежала, уставясь в полумрак широко открытыми глазами. В тишине слышался стук дождя по оконному стеклу. Она сказала почти беззвучно — он с трудом ее расслышал:

— Мы так много упустили.

Он наклонился и поцеловал ее в лоб. Она не шевельнулась. Он положил руку ей на грудь, ощутив сквозь шелк ночной рубашки маленький холодный сосок.

— Лиза.

Она отвернулась от него, а когда вновь заговорила, ее голос был приглушен простынями.

— Принеси мне стакан воды, Моррис. У меня пересохло во рту.

Он отошел от нее и погасил свет. В темноте спустился по лестнице, кожей ощущая холодную затхлость воздуха. Бесшумно вернулся в гостиную и налил себе еще один — последний — бокал. Затем подошел к темному окну и остановился, прислушиваясь к ветру, поющему в деревьях.

ЗНАМЕНИТОСТЬ (Перевод Г. Островской)

Собиралась гроза; он чувствовал ее приближение, когда ехал по вечерним улицам домой. В воздухе стоял горький вкус серы, а на западе, там, где недавно зашло солнце, небо было кроваво — красное. Вдоль канала в четкой неподвижности зловеще застыли буки, на высокой, медленно текущей воде лежал серебристый металлический отблеск. У Фор Корте, опершись на палку, стояла, не шевелясь, сгорбленная старая дама в черной шляпке и пристально смотрела на высокое, наглухо закрытое окно в доме напротив. По Уайнтэверн — стрит трусил хромой пес, втягивая носом наэлектризованный воздух, семь лебедей скользили вниз по реке.

Он блуждал по пустым комнатам, а дом молчал. Мебель оцепенела в непривычной, какой-то новой неподвижности, словно окончательно угасло слабое мерцание жизни, которого он и раныне-то не замечал. В столовой он сел, глядя перед собой невидящим взором, и тишину заполнил вкрадчивый сухой шепот дождя. Свет з окнах померк, стены начали отступать. Когда зазвонил телефон, он вздрогнул и вцепился в подлокотники кресла.

В трубке трещало, голос прерывался, словно дождь за окном раскалывал и раздирал звуковые волны.

— Норман Коллинз, тебя призывает всевышний. Сын мой, ты нужен в театре. Мрачно ропщет чернь в партере, в бельэтаже трепещут веера. Все ждут твоего появления. Трогайся в путь, сын мой, и да будет исполнена моя воля.

Норман невольно рассмеялся.

— Мак, я тебя не слышу. Небо далеко отсюда.

— Тебя не проведешь, а? Но послушай, Норм, я говорю серьезно. Я хочу сказать, это серьезно. Уже позд но, Норман. Я звонил тебе весь вечер и надеялся, что ты уже где-то в пути.

— Мак…

— Но ты не в пути. Что ж ты делаешь? Мы и без того опаздываем на полчаса. Мне это не нравится. А директорам нравится еще меньше. Я хочу сказать, не думай, будто твоя особа священна, Норман. И покрупнее тебя шмякались.

— Мак…

— Ведь ты не подведешь меня, Норм? Да что с тобой такое? Послушай, неужели ты хочешь, чтобы я свихнулся? Ты ведь знаешь, в каком состоянии у меня нервы.

— Мак…

— Норман, пожалуйста. Я прошу тебя, Норман. Пожалуйста. Ты еще здесь, Норман? Ответь мне.

Норман слегка отодвинул трубку от уха и рассеянно вглядывался в черное устье микрофона. Затем сказал:

— Бесполезно, Мак.

— Что? Норман, что ты сказал? Нор…

Он осторожно положил трубку на рычаг, голос умер. Через секунду маленький черный аппарат вновь заверещал. Норман поднялся и отошел от него.

Он тихо вышел из дома, хотя никто не мог его услышать; на ступеньках остановился и взглянул на сад. Длинные блестящие стрелы вонзались в землю, прибивая короткую траву, под мягкими ударами дождя чуть шелестели листья сирени. Ненастный одинокий вечер, когда из потаенных источников памяти всплывают печальные воспоминания. Он вывел машину и поехал прочь от покинутого дома.

У театра он остановился, не выключая зажигания. Сидел, глядя, как «дворники» сгоняют рядками капли с ветрового стекла.

Сбоку на стене блестели мокрые афиши. Очередной триумф самого талантливого актера ирландской сцены. Исключительное мастерство. «Маска тьмы» — еще один гигантский шаг в баснословной карьере Нормана Коллинза. Дублин должен быть благодарен ему за приезд. Яркий смелый эксперимент.