Современная ирландская новелла

— Нет, нет! — воскликнула она, закрывая лицо руками. Одно дело ей самой знать, что она продолжает жить в его сердце. Совсем другое, чтобы Мона об этом знала. — Она не называла моего имени, Сэм!

— Ну, может, не в тот, последний раз, — с благоговением произнес Сэм. — Она была так деликатна. Но имей в виду, что твое имя не было в нашем доме под запретом. Она часто о тебе говорила, особенно в начале нашей супружеской жизни, потому что… — он наклонился вперед, — видишь ли, она знала, что занимает второе место. Да, Люси, да, твое имя стало ходячим словечком в раннюю пору нашего брака. Чем-то вроде шутки. Ну, не сердись. Такая веселая безобидная шутка. Да, у Моны было редкое свойство — она умела трагическое превратить в смешное. На ее месте другая женщина ожесточилась бы против тебя, особенно если вспомнить, какой ты была тогда, а ведь она — вот еще повод для ожесточения! — она прекрасно сознавала, насколько ты красивее ее. Мона частенько говорила, что таких красавиц, как ты, теперь не встретишь. — Он покачал головой и тяжело вздохнул. Люси подумала было, что он вздыхает по ее ушедшей красоте, но нет. — Щедрая, великодушная! Вот какая была Мона! — И, к великому ее ужасу, он достал платок. Но оказалось, что Сэм всего — навсего собирается высморкаться. — Ее благородство, как никогда, проявилось перед концом, — продолжал он. — Когда она почувствовала, что смерть близка, мысли ее были не о себе, а обо мне. Ей невыносимо было думать, что обо мне некому будет заботиться. Знаешь, Люси, как-то я пришел в больницу, а на жилете у меня не хватало пуговицы, и, когда она заметила это, по лицу у нее потекли слезы. «Сам знаешь, ты всегда у меня был ухоженный, — сказала она. — Мне больно думать, что теперь все пойдет по — другому». В тот день она заставила меня пообещать, что мысль о ней не помешает мне еще раз жениться, если я найду нужным. По я уже, кажется, говорил это? — вдруг с беспокойством спросил он.

Что-то в этом роде он, бесспорно, говорил, но до нее как-то не дошло тогда, что она избрана самой Моной как ее достойная преемница. Одно дело туманно представлять себе, как благословения Моны ниспосылаются ею с небес, но совсем другое — думать о том, как она дарует их со своего смертного одра. Молчаливое потустороннее согласие казалось уместным и вполне гармонировало с загробным состоянием, но согласие, данное на больничной койке, казалось ядовитым упреком.

— Неужели она так прямо назвала меня? — воскликнула она.

Она посмотрела на Сэма. Так это и есть постоянство, за которое она ухватилась? Подобно луне, оно имело два лика, один был обращен к ней, другой к Моне. Но который лик к кому? Моне пришлось жить, выслушивая истории о ней, о Люси, а каково будет ей самой, когда через несколько часов ее затолкают в дом Моны? Ей вдруг стало дурно. Сейчас ей придется выйти в коридор глотнуть свежего воздуха. Но она не хочет, чтобы Сэм шел с ней. Она встала.

— Сними, пожалуйста, мой несессер, Сэм, — сказала она, — я схожу умоюсь. — Теперь он вряд ли последует за ней.

Но он и не думал идти за нею. Достав несессер, он опять уселся на место.

— Напомни мне рассказать тебе кое-что, когда вернешься, — настойчиво сказал он. — Мне пришла в голову недурная мыслишка.

Еле сдерживаясь, она остановилась в дверях.

— Скажи сейчас!

Он достал часы, посмотрел на них, потом взглянул в окно.

— Все будет зависеть от того, в какое время мы приедем в Дублин, — сказал он, — засветло или нет.

И вдруг она поняла, что у него на уме.

— Где она похоронена? — спросила она, и собственный голос показался ей тяжелым, как свинец.

Но его лицо просияло, она увидела, что он дивится ее чутью и тому, что принимает за родство их душ.

— Ты тоже об этом подумала?! Для нее это было бы вдвое дороже. — Из открытой двери потянуло сквозняком. — Мы обсудим это, когда ты вернешься, — умиленно сказал Сэм, — я тебе расскажу один случай, — он произошел лет шесть — семь назад. Уверен, тебя он очень растрогает.

«Ну нет! Не расскажешь!» — подумала она с такой страстью, как будто произнесла эти слова вслух. Она вышла в коридор и не пошла, а побежала, так ей хотелось поскорее уйти от него подальше. Поезд шел быстро. Колеса стучали оглушающе, несколько раз ее швырнуло из стороны в сторону, но она удержалась на ногах, хватаясь за дребезжащие деревянные части — то за оконную раму, то за дверь. Поезд был битком набит, хотя они с Сэмом ехали по — царски в своем вагоне первого класса. Наконец она добралась до купе, где в уголке ютилась молодая пара. Не заметив, что пол устлан конфетти, Люси уже собиралась там укрыться, как вдруг мужчина вскочил и возмущенно спустил дверную штору прямо перед ее носом.