И он подумал, что ему не будет спасения, если, подобно своему прадеду, он сразу не сделает что-то исключительное, выше сил и разума человеческого, и самому себе в последний миг не поможет! Он бежал, спрашивая себя, как бы поступил его пращур, на чью силу и ненависть он еще опирался, и мгновенно его охватило сверхъестественное предчувствие, что удивительный старец Йоксим каким-то вновь обретенным инстинктом, чутьем нашел бы ту единственную траву со спасительным противоядием посреди живописной луговой растительности. И тут же ему почудилось, будто кто-то влечет его руку к высокому стебельку белладонны, чье латинское название Atropa Belladonna показалось ему теперь прекраснее имени любой женщины. Не останавливаясь, на бегу, он сорвал ее листок, похожий на табачный, поднес его, точно молитвенник, к потрескавшимся губам, а куснув, мгновенно почувствовал на пересохшем нёбе горький вкус ядовитых алкалоидов. Разумеется, он не ожидал чуда от этого широкого и шершавого листа, покрытого белесыми ворсинками, но вдруг до отчаянной боли ему захотелось найти на этом лугу, очаровавшем его своими трепещущими красками, одурманившем сильными запахами, все те целебные травы, которые он в состоянии был припомнить: спорынью, шалфей, лютик, кукушкины слезки, дурман, белену, красавку, полынь, наперстянку, горицвет, горчицу, ландыш, мыльнянку, хвощ, татарник, мать-мачеху, кантарион, можжевельник, тысячелистник, стальник, ромашку, коровяк, тимьян, болиголов, анис, мяту, медуницу, донник, лаванду, чистотел. Подчиняясь этому желанию, он опустился на колени и, как животное, вдруг лишившееся всей инстинктов и рефлексов, судорожно пополз.
Насколько эта связь между ним и нами была прочной и неразрывной, яснее всего обнаружилось в тот момент, когда он исчез из наших глаз, — может быть, столь же необъяснимо, как и возник на рассвете передо мною и Яковом, — ибо вместо того, чтобы почувствовать облегчение и даже запеть от счастья, что наконец-то мы от него избавились, мы вдруг взволновались, точно не могли существовать без него.