Современная канадская повесть

— Прости, я, кажется… — У Андре вырвался легкий смешок, он пару раз кашлянул, прочистил горло. Ребенок зашелся ревом.

— Это я тебя обидела, солнышко, да? Честное слово, не выношу, когда пятки холодные. Пойду успокою парня, тогда, может…

Доди села в кровати, сонно потянулась, как кошка. Кожа у нее поблескивала в лунном свете, четко были видны торчащие темные соски. Доди дернула плечами, вскочила с кровати и направилась в дальний угол комнаты к плачущему малышу.

— Ну, в чем дело? Фу! Нашел время, тоже мне! Лежи спокойно, черт тебя подери. Хочешь всю постель изгадить, что ли? — Она повернулась к Андре. — В шкафу есть пара бутылок пива. Поди достань себе. Я сейчас, только пеленки поменяю этому поросенку.

Пиво? К чертям собачьим… Спать хочу, только ведь, когда успокоит ребенка, она… Ну чего рот разевал, хвалился, когда на двор шел? Вон, приспичило ей. А мне-то уже… Надо что-то придумать, как бы удрать от нее домой, к отцу. Что-нибудь поумнее…

Вопрос решился сам собой: внезапно резкий луч света озарил один за другим три угла комнаты, послышалось урчанье мотора, и тяжелый грузовик, громыхая на ухабах, вкатил во двор.

— О господи! Альберт! — вырвалось у Доди.

Но Андре и так уж все было ясно. Он заметался, хватая в потемках одежду, причитая под нос, как поскуливает собака, предчувствуя побои.

— Не смей одеваться, — прошипела Доди. — Хватай все как есть — и мигом к задней двери. — Она сунулась в окно. — Быстрей! Он идет.

Ботинок куда-то делся!

— Господи, да вон он, на кресле.

Андре схватил ботинок и ринулся к задней двери. Только взялся за ручку, как Доди, словно кошка, набросилась на него.

— Не открывай! С той стороны бельевое корыто. Я забыла воду выплеснуть.

Андре отскочил прочь, чуть не выронив из рук ком одежды, открыл внутреннюю дверь и попытался плечом через загородку сдвинуть корыто с места.

— Не надо! Услышит.

— Пусти!

— Погоди, еще есть минутка. Он остановился поболтать с Джонни Крейном и Уилли Эверилом возле вашего дома. Лезь под кровать. Альберт спит крепко. Как захрапит, так ты и вылезай…

Андре нырнул под кровать и растянулся плашмя, уткнувшись носом в грязный линолеум; сердце стучало, тело били дрожь, он отчаянно надеялся, что в охапке, прижатой к груди, вся его одежда.

— Ведь не пощадит, подлец. Точно не пощадит!

Андре раскрыл рот, чтобы унять шумное дыхание, и изо всех сил зажмурил глаза.

— Кровать, Доди! Прибрать надо. Он поймет.

— Тише! Сейчас, сейчас.

Она стояла рядом, у самой кровати, большим пальцем ноги почти упираясь ему в нос. Андре услышал, как она давится, напрягая горло. И тотчас стало совсем темно: громадная черная тень загородила окно снаружи. Доди поднатужилась, и, судя по звукам, ее стошнило. Андре догадался: она специально засунула пальцы в рот.

Тяжелые сапоги загромыхали на пороге.

— Ну, ребята, как утиная охота пойдет, так свидимся, — послышался голос Альберта, обращенный к кому-то во дворе. — А покуда придется мне за рулем задницу просиживать.

Когда Альберт пинком распахнул дверь, Доди принялась метаться по постели, тяжело дыша, комкая и таща на себя грязные простыни. Щелкнул выключатель, и комната залилась режущим глаза светом. Андре под кроватью со страху прижался к самой стенке и тут же вляпался рукой в еще свежий кошачий помет.

— Что за черт, что здесь происходит? — проревел Альберт.

— Альберт, как хорошо, что ты приехал! Меня весь день выворачивает наизнанку, а ребенок, он…

— Опять пивом накачалась, вонища кругом.

Альберт протопал по комнате к детской кроватке, где ребенок заходился плачем.

— Ну, парень, что, что такое? Не желает тебе мать сменить подгузничек, глянуть, не раскрылся ль, не замерз ли ночью-то?

Альберт вынул ребеночка из кроватки и понес его к креслу-качалке у батареи.

— Только сменила ему пеленки, и тут меня…

— Сменила! Хоть бы покормила дитя…

— А я что, не кормила, да? Думаешь, я…

— Чего тут думать? Тут, черт подери, как ни явишься домой после четырех суток рейса, так парень орет благим матом, а ты пивом накачиваешься — сколько можно? Ну-ка, постель прибери. Я всего пару-тройку часов спал за двое суток, не больше.

Когда в горле Альберта заклокотало и он захрапел, Андре выбрался из-под кровати. Прикрывая за собой дверь, он услышал, как Доди тихонько прыснула. Нащупав в темноте ступеньки, Андре понесся что есть духу к забору, возвышавшемуся посреди зарослей пырея, перепрыгнул — и приземлился голой пяткой прямо на острый осколок пивной бутылки. Ступая на носок и оставляя за собой кровавый след, он добрался до отцовской лачуги.

Освещенный лунным светом, Исаак Макгрегор сидел на стуле с прямой спинкой, положив прямо перед собой на кухонный стол, покрытый старой изношенной клеенкой, руки. Изборожденное складками лицо в полутьме выдавало в нем индейца.

— Застукает тебя Роуз со своей бабой, и будут твои кишки болтаться на елке, — произнес отец на наречии племени кри.

Исаак шумно встал и направился в глубь комнаты к кровати.

Андре сложил одежду на освободившийся стул.