Современная наука и философия: Пути фундаментальных исследований и перспективы философии

Подобная, по существу прогностическая, вопрошающая компонента познания все чаще становится объектом историко-философского анализа. Важными установками для такого анализа служат, например, замечания В. И. Ленина об ищущем, противоречивом, разноголосом стиле философского мышления Аристотеля[26], а также его замечания в конспекте лекций Гегеля по истории философии. Значение неклассической науки для указанного направления анализа состоит в том, что ее развитие явилось демонстрацией возрастающей ценности вопрошающей компоненты, а в будущем будет связано с дальнейшим повышением «потенциала поисков» в сфере научного мышления.

Следует заметить, что история мысли не является расписанной по вехам логической схемой. Она выступает как разработка конкретной, собственно исторической, несводимой к абстрактной логике картины с ограниченными отрезками кривой познания, продолжением и закреплением этих отрезков. История мысли все конкретнее и точнее показывает, как – сквозь шаги познания в сторону и назад – проходит необратимая бесконечная эволюция познания, направленная к абсолютной истине и складывающаяся из относительных истин.

Древность и средние века

Философская и научная мысль древности, средних веков и Возрождения обычно оценивалась с позиций уже достигнутого уровня представлений о мире. Воззрения прошлого привлекались к суду не исторически трансформирующихся воззрений, а совпадавшей с ними, как тогда думали, абсолютной истины. Таким образом, оценки не были привязаны ко времени, а казались абсолютными. В наше время диалектические по своему характеру фундаментальные представления о мире связаны с иным подходом к идеям прошлого. При этом происходит пересмотр традиционных оценок, переход к новым оценкам; некоторые идеи, находившиеся на заднем плане, в настоящее время, при новом освещении, выходят на авансцену.

Возьмем в качестве примера атомистику Эпикура и Лукреция – известные и уже упоминавшиеся отклонения атомов. Их рассматривали с позиций абсолютного механического детерминизма. С подобной точки зрения положения о спонтанном отклонении атомов оказывались оторванными от необратимой эволюции познания, единичным отходом от истины.

Однако уже в диссертации К. Маркса о натурфилософии Демокрита и Эпикура был высказан нетрадиционный взгляд на отклонение атомов, а сопоставление их движения с движением электронов было сделано В. И. Лениным в конспекте лекций Гегеля по истории философии[27]. В связи с этим важно проанализировать указанные отклонения атомов в свете учения о виртуальных частицах и вакууме. В орбиту такого анализа войдет и анализ представлений эпикурейцев о непрерывном движении частицы как результате несводимых к такому движению дискретных актов.

Другой пример – оценка связи между диалектикой, математикой и эмпирическим познанием в философии Платона. В. Гейзенберг отмечал, что новейшая физика близка к представлению Платона о математике как второй ступени познания, связывающей первую ступень – диалектику, учение о едином, с регистрирующим локальные элементы бытия эмпирическим познанием[28]. Но собственно исторический анализ и выход за пределы неклассической физики в более общую область неклассической науки заставляют видеть в математике отнюдь не отображение априорных нематериальных сущностей, а, напротив, отображение всего многокрасочного и меняющегося гетерогенного бытия, которое раскрывается в эмпирическом познании. С такой, более общей, точки зрения мы видим сквозную, очень сложную тенденцию физикализащии самой математики, выталкивающей из картины мира априорные сущности. Истоки подобной тенденции мы находим у Платона и тем самым обнаруживаем у него противоречия, эволюцию, внутренний диалог, столь характерный, впрочем, для античной мысли в целом.

И при историческом анализе философии Аристотеля раскрывается диалогичность философского мышления, а через нее – собственно исторические истоки философии. Диалогичность взглядов Аристотеля, как и всей греческой философии, особенно велика в проблеме общего и частного, непрерывной материи и организующей ее и сообщающей ей структурное бытие формы, которая обладает энергией и способна превратить возможное в действительное. Когда мы идем к Аристотелю с неклассическими критериями и ассоциациями, мы глубоко проникаем в сущность внутреннего диалога, противопоставления и слияния полярных определений. И тогда нам становится понятнее внешнее поле развивающейся мысли, в частности весьма глубокие соображения Гегеля о связи философии Аристотеля с атмосферой, созданной в империи Александра Македонского. Таким образом, неклассическая ретроспекция ведет к уточнению общего представления о путях античной мысли, к выявлению специфической культурно-исторической атмосферы, в которой она развивалась.