Современная новелла Китая

Тут, пожалуй, мы затронули самое больное место героя: с женой он еще кое-как мог поговорить, а вообще слова из него не вытащишь — он охотно поговорил бы, просто сказать было решительно нечего. Он завидовал всем, кто умел болтать о всякой всячине. Не понимал, как это некоторым удавалось увидеть вокруг столько нового, придумать что-то забавное, пережить разные чудеса, все запомнить и потом складно рассказать. Он повторял лишь давно известное, набившее оскомину, а сам ничего не мог ни узнать, ни придумать. Вернется, бывало, домой и с важным видом сообщает: «На улице много людей» или «Людей что-то мало», «В мясном ряду торгуют свининой», «Зелень подешевела, никто не покупает». Такими новостями в деревне мало кого удивишь. А рассказывать начнет, так смех разбирает. «Мать в детстве меня шлепала, а отец был добрый…», «Я, считай, четыре года учился в школе, но давно все перезабыл…», «В тридцать девятом году во время засухи реки пересохли, все ели рыбу…», «В сорок девятом произошла смена династий, компартия разбила гоминьдан…», «После женитьбы у нас сначала родился сын, потом — дочь…». Тоска, да и только. Что говорит, что не говорит — все равно. Чэнь ничего не читал, а услышит что-нибудь или увидит — тут же из головы вылетит. Как-то раз посмотрел он популярную пьесу о том, как Сунь Укун [20] тремя ударами уничтожил духа Белой Кости. Жена попросила рассказать, что за пьеса… «Сунь Укун был самый сильный, — сказал Чэнь, — всех перебил». — «А дух Белой Кости это кто?» — спросила жена. «Оборотень», — только и мог сказать Чэнь. Хорошо, что подоспел сын и все объяснил. Даже о работе в поле он ничего не мог толком сказать, кроме прописных истин: «Прежде чем сеять, надо как следует взрыхлить мотыгой землю…», «Высаживать рассаду надо по шесть штук…». Никто и слушать не хотел. Или взять, к примеру, торговлю соломкой. В деревне этим давно занимались, и все как следует было продумано — способ изготовления, расход продуктов, упаковка, цена, прибыль. И уж конечно, знали, где и когда можно выгод нее продать. Вот и получалось, что тут он тоже ничего нового не придумал. Стоило ему слово сказать, как тут же находился зубоскал: «Эхе-хе! Чэнь Дыра опять всех удивить хочет. Как же: торгует соломкой из собственной муки!» Нет, уж лучше помалкивать.

Из-за этого своего недостатка Чэнь считал, что он хуже других. Вечерком, когда в деревне любят посидеть, посудачить, Чэнь рта не раскрывал, да к нему никто и не обращался, словно его тут не было. Унижения и зависть — единственное, что выпало на его долю. Чэнь раньше понятия не имел о «духовной жизни», но теперь, когда пришел достаток, потянулся ко всем ее радостям, не упуская случая послушать и посмотреть. Он жаждал новых впечатлений, без них жизнь казалась неинтересной. Однажды какой-то любитель задавать вопросы спросил его: «Кого ты больше всего уважаешь в нашей бригаде?» — «Лу Лунфэя!» — не задумываясь, выпалил Чэнь. «Да он только и умеет, что книги пересказывать. Что в нем особенного?» — «За то и уважаю, что умеет рассказывать, за бойкий язык», — под дружный смех ответил молчун.

Пристыженный, он зарекался вступать в разговоры, чтобы не становиться мишенью для насмешек. А как было бы хорошо. Вот бы случилось с ним что-то необыкновенное, чего еще ни с кем не случалось. Тогда было бы о чем рассказать! Каким гоголем ходил бы он тогда!

2

Нельзя сказать, что он денно и нощно мечтал об этом, но мысль о чем-то из ряда вон выходящем, занозой засев где-то в подсознании, в трудные минуты напоминала о себе, принося утешение и надежду. Сегодня же, собравшись в город продавать соломку, он думал только о шапке.

Как ни тянул он время, в город все равно пришел рано, не было и шести. Поэтому он выпил за один фэнь стакан горячего чаю, закусил домашними лепешками и пошел к вокзалу. По пути таращился на все витрины и зашел в магазин присмотреть себе шапку, прицениться.

Потом он зашел во второй магазин и только в третьем выбрал наконец шапку по вкусу, но тут спохватился, хлопнул рукой по карману — ведь денег с собой он не взял! Собирался купить шапку на вырученные от продажи соломки, совершенно забыв, что к тому времени магазины закроются. Теперь придется ждать до утра, но в городе нет у него ни родных, ни знакомых, переночевать негде. Придется, видно, ему еще несколько дней мерзнуть без шапки.

Чэнь приуныл, а ветер, свистевший в ушах, пока он шел на вокзал, показался особенно свирепым.