Современная политическая философия

Многие защитники прав собственности не хотели бы заглядывать слишком далеко в историческое прошлое их собственности. Как заметил Блэкстон, «очень немногие побеспокоятся о том, чтобы рассмотреть происхождение и основание этого прапа (собственности]. Будучи довольны владением, мы, по-видимому, боимся оглянуться назад на те средства, какими оно было приобретено, как бы страшась какого-то изъяна в нашем праве»*. Эта историческая амнезия говорит о многом — попытки исправить прошлые несправедливости в присвоении открывают ящик Пандоры (см. [Waldron 1992|). Здравый смысл подсказывает, что реальное значение имеет то, способствует ли нынешнее распределение свободе людей и удовлетворению их потребностей или мы должны просто игнорировать любой «первородный грех», связанный с присвоением ресурсов в прошлом (см. [Sanders 1987)). Значим результат, как подсказывает здравый смысл, а не историческое происхождение. Но Нозик не может обращаться к этим доводам здравого смысла для того, чтобы оставить в стороне историю, ибо вся его теория базируется на идее о том, что справедливость — это дело «истории», а не «конечных состояний». Он отвергает либеральные и социалистические теории именно потому, что они определяют справедливость через «конечные состояния», такие как удовлетворение потребностей, увеличение полезности или вознаграждение заслуг, в то время как он настаивает на том. что нет мерила для оценки справедливости иного, чем история. Вот почему он называет свою теорию «исторической» концепцией справедливости [Nozick 1974: 153-154; Нозик 2008: 198-199].

Поскольку первичное присвоение было по большей части нелегитимным, теория Нозика не может защитить существующие владения от перераспределения. Но нам всё ещё нужно знать, каким образом первичное присвоение могло бы быть легитимным. Если мы не можем ответить

‘ BUukslont И' CommenUrtct on the Law of England. B. 2.

на этот вопрос, то следует нс только отложить реализацию нозикопского принципа передачи имуществ до тех пор, пока исторические права собственности не будут удостоверены или исправлены, но и отвергнуть его полностью. Если нет никакой возможности присвоить себе не принадлежащие никому ресурсы, не нарушая притязаний других людей на равное принятие их во внимание, то нозиковское право передачи никогда не реализуется.

Какое первоначальное присвоение абсолютных прав на ничьи ресурсы совместимо с идеей обращения со всеми людьми как с равными? Это — старая проблема для либертарианцев. Нозик опирается на её решение, предложенное Джоном Локком. В Англии XVII в. шёл процесс «огораживания» (частного присвоения) земель, до этого находившихся в общем владении и пользовании. Эти общинные земли («the commons») прежде могли использоваться всеми для выпаса скота, собирания валежника и т.д. В результате же их частного присвоения некоторые люди обогатились, в то время как другие потеряли доступ к ресурсам и, таким образом, способность поддерживать своё существование. Локк желал оправдать этот процесс и, соответственно, нуждался в объяснении того, как люди морально оправданным образом приобретают полные права собственности в мире, где первоначально собственности не было.

Ответ Локка (или, в любом случае, один из его ответов) заключался в том, что мы имеем права присваивать части внешнего мира, если оставляем его другом «в достаточном количестве и такого же качества». Любой акт присвоения, если он соответствует этому критерию, совместим с равенством других индивидов, так как их положение этим не ухудшается'.

Локк понимал, что большинство актов присвоения (в отличие от двух вышеприведённых примеров) никому не оставляют достаточной доли и такого же качества от присваиваемого объекта. Те, кто огораживали землю в Англии XVII в., явно не оставляли остальным достаточно и столь же хорошей земли. Но Локк утверждает, что присвоение приемлемо, если оно в общем итоге оставляет людей в таком же или в ещё более лучшем положении. И он верил в то, что огораживание общинных земель в общем итоге будет лучше для всех, даже для тех, кто остался без земли.

Почему это так? Часть ответа заключена в так называемой трагедии общих ресурсов. Когда землёй владеют и пользуются совместно, для лю-