Современная португальская новелла

Вот до чего он дожил! Сколько хозяин бил его кнутовищем по голове, бокам, по чему попало, а тут еще оскорбил, и как! Все, он выдохся окончательно. Лупи, коли ножом в шею, твори, что хочешь… Он сделал, что смог. А теперь…

— Ты нас погубишь обоих, каналья!

Все это лишнее. Он сделал, что смог…

Один из волков выскочил сбоку на дорогу.

— Эх, пропали мои шестнадцать монет, плакали мои денежки…

Последних слов он не понял. Остановился в изнеможении, тело было как в огне. Голова гудела от ветра и ударов. Поэтому смысл сказанного не сразу дошел до него.

Только через мгновение. Через мгновение, когда человек уже спрыгнул на землю и, враз сдернув сбрую, оставил его, всего в мыле, беззащитного, на съедение зверью… Он спасал свою жизнь ценою его жизни. Ему жаль своих монет!

Наконец-то пришло время рассвету. Моргадо только глянул вслед поспешавшему угорьем с его сбруей хозяину, как ближний из волков уже вцепился ему в загривок, и вокруг в первых лучах все стало обретать истинные очертания и смысл.

АНТОНИО ЖОЗЕ БРАНКИНЬО ДА ФОНЕСКА

Белый волк Перевод И. Тыняновой

I

Из глубины ночи слышался лай собак. Двое всадников въехали в ворота, и копыта их коней дробно простучали по плитам двора, кое-где уже покрывшимся клочьями снега. На пороге появился слуга с фонарем. Кони стали, выпустив сквозь расширенные ноздри два клуба белого пара, и били копытами землю. Антонио Роке спрыгнул с седла и сказал своему спутнику:

— Почисти их и отведи в малый загон, там теплее. — И добавил, обращаясь к парню с фонарем: — Посвети-ка вон там.

И, повернувшись спиной, он пересек двор и поднялся по гранитной лестнице, где старый Жоаким подымал высоко над головой керосиновую лампу с тремя фитилями.

— Храни вас бог, сеньор Антониньо, добро пожаловать.

— Добрый вечер.

— Как здоровье папаши с мамашей, и сеньоры доны Энрикеты, и сеньора Жозе?

— Все здоровы. Прикажи подать ужин. Я только переоденусь.

— Да вы весь, верно, промокли, весь промокли. Ну и ночка!

— Дай сюда лампу.

И он направился в комнаты — сбросить мокрое платье. Но холод словно застрял в теле. Камин в столовой уже остыл, и он пошел в кухню, куда ходил погреться когда-то в детстве. Кухня, как и все кухни в старых домах провинции Бейра, представляла собою просторное помещение с очагом в глубине, где потрескивало высокое пламя. Вокруг стояли скамьи и табуреты, на которых обычно рассаживались слуги и те, кто любил теплую компанию.

— Добрый вечер.

И все, кто был в кухне, узнав голос хозяйского сына, разом вскочили на ноги. Антонио Роке сел, вытащил щипцами горящий уголек, зажег сигарету и обвел взглядом присутствующих.

— Сядьте.

— С вашего позволения…

Последовала тишина. Слышалось лишь бульканье трех больших железных котлов, укрепленных каждый на своих трех ножках в глубине очага, где кипело варево для свиней и откуда торчали красные стебли свеклы, вылезавшие из-под тяжелых черных крышек. Сучья сосновых поленьев вспыхивали с треском и гасли, как падающие звезды.

— Так какие тут у вас новости?

— Все по-старому…

— Счастливый край.

— Кто знает, сеньор Антониньо)… Может, в других местах еще хуже…

— Работа тяжелая, а заработки плохие…

— Верно говорит.

— Было бы здоровье да ломоть хлеба…

— И то правда. Но вот люди уходят. Помер дядюшка Жоан Фуншо.

— Бедняга. Да он совсем не старый был.

— Зараз кончился, обмер да и упал вниз лицом у самой двери. Уж с месяц тому будет. Жена плакала, жили будто хорошо, да ведь знаете, хозяин, как в песне поется:

Вдовушка-молодушка
не долго унывает,
одним глазочком плачет,
а другим мигает.

Это давильщик рассказывал.

— А про Инасио вы уже знаете? Нет? Жену убил.

— Неужто? За что же?

— Говорят, Белый Волк ему явился.

Один из пастухов заметил тихонько:

— Так оно и есть.

— Да вы всегда всему верите! Такое просто в голове не укладывается. Глупая выдумка!

— Но, хозяин, я же сам его видел и чуть ума не решился, все уж на мне крест поставили…

— Ума ты лишился с рожденья. При чем тут Белый Волк? Может, и был там какой волк, да, верно, обыкновенный.

— Ах, хозяин, может, вы и правы, да не дай бог, чтоб он вам как-нибудь на пути попался!

— Дай бог, чтоб он мне попался, я с него шкуру сдеру и сделаю хороший воротник в подарок Жертрудис.

— Чур меня! Господи, огради!