Современная повесть ГДР

Я думаю, они, наверное, уже давно подсмеиваются надо мной. И в груди у меня от таких мыслей начинает чудно так потягивать. Нет, нельзя поддаваться. Какой же чудак будет останавливать мельничное колесо в половодье! Тут только один выход: подождать, пока вода спадет сама собой. Между прочим, работа на железной дороге приучила меня не только к пунктуальности, но еще и к терпению.

Что уж случилось, того не изменишь. И слова тут не помогут. Болтовни хватает только на три угла, любил повторять отец, из четвертого ее выдувает ветер. Нужно уметь выжидать. Несчастья не будет, пока ты его сам себе не накличешь. Ну а те, наверху, уже понесли заслуженное наказание.

Так бывает: сначала ночь, потом тьма рассеивается, а вместе с ней исчезают ночные призраки.

ХЕННЕР

Все, что мы могли сказать, было сказано, больше никто не хотел откровенничать. Болели раны, которые мы опять вскрыли. Только Дитер все никак не мог утихомириться и подбивал нас на новые и новые проделки, чтобы заполнить внезапно возникшую пустоту. У него появилась прямо-таки организаторская мания. В конце концов ему удалось уговорить компанию отправиться в лес на прогулку.

Я обливался потом, даже сидя на скамейке. Неужели еще придется тащиться пешком по открытому полю до самого леса? Воздух был горячий, как в духовке.

Мы еще не добрались до края приусадебного участка, а я уже лишился сил. Я сказал, что догоню их вместе с Анной, и начал искать какой-нибудь тенистый уголок. Рени, Марга и Дитер скрылись в направлении ручья, еще какое-то время до меня доносился их смех. По всей вероятности, их смешила моя медлительность. Между мной и Рени возникло непривычное отчуждение. Мне доставляло обиду, что она не обращала на меня внимания, хотя я был рад хоть немного отдохнуть от ее бесконечных затей.

Я слышал, как во двор въехала машина Герда. Потом появилась Анна. Пожалуй, подумал я, это единственная возможность поговорить с ней с глазу на глаз. Я хотел поделиться с ней тем, чего никто еще от меня не слышал: как на самом деле сложилась моя жизнь, что почва уходит у меня из-под ног, с тех пор как я ушел от моей…

— В чем дело? — спросила Анна. — Ты что — не идешь с нами?

— Я ждал тебя, потому что… — Слова выходили из меня с трудом. — Покажи, что ты сейчас рисуешь…

— Нам надо идти, — ответила Анна. — Нас ждут.

Она пошла вперед короткими быстрыми шагами.

Я с трудом поспевал за ней. Пот ручьями струился у меня по лицу. Внезапно Анна остановилась, поджидая меня. Ее взгляд был серьезным.

— Мне нечего показывать, — сказала она.

— Ясное дело — стройка…

— Нет, этим Герд занимается в одиночку. У меня все условия для работы, а я не могу!

Она повернулась и пошла дальше. Я старался идти с ней в ногу.

— Ну а что говорит Герд?

— Он ничего об этом не знает.

Какое-то время мы молчали. Моя рубашка прилипла к телу, ее можно было выжимать. Голова кружилась, перед глазами плавали разноцветные круги. В них вертелся кусок стены, не оклеенный обоями.

— Начинать все сначала всегда трудно, — заметил я. — Вот и я, с тех пор как бросил… А ты пробовала?

— Конечно. Каждый день пытаюсь…

— Наверное, это переезд, новая обстановка.

Анна опять остановилась. Взгляд ее был устремлен на усадьбу, теневая сторона которой казалась черной на фоне ослепительного неба.

— Сначала я думала — виновата погода. Мы тут живем в тучах — каждая цепляется за гору, и идет дождь. От детских лет у меня остались совсем другие воспоминания. Но это были просто красивые картинки. С тех пор прошло полжизни, и они покрылись в памяти фальшивой позолотой… Ямы на дороге, залитой грязью, которая никогда не высыхает. Ты еще помнишь это? Я целыми днями не выходила из дома: за окнами бесконечный дождь, по стеклам течет вода, в комнатах сплошная сырость, такое чувство, будто тонешь… Когда появляется солнце, я прихожу в себя, пытаюсь работать, но ничего не выходит.

— Со временем привыкнешь…

Анна покачала головой.

— Мне уже за сорок — и ни одной персональной выставки. В живописи женщина, чтобы чего-то достичь, должна уметь больше, чем мужчина. Я знаю, что мои работы — не серость. Может, мне не хватает таланта создавать картины будущего, и я вынуждена довольствоваться настоящим… Но этого мало. Конечная остановка, мой милый…

Она повернулась и ускорила шаг.

Наверное, мне надо было сказать ей, что такие кризисы не редкость, что процессы познания самого себя помогают подняться…

Казалось, моя голова лопнет от жары. Кровь стучала в висках. Я вдыхал воздух короткими частыми глотками, и его не хватало для долгих объяснений.

Вертящийся перед глазами кусок голой стены напомнил мне, зачем я ждал Анну. Она опередила меня своей исповедью, прежде чем я успел исповедаться сам.

А что, собственно, я мог ей сказать?..

АННА

Я шла по узкой тропинке, которую сама протоптала через пашню, вниз к долине. Мне хотелось убежать от вопросов Хеннера, которые я чувствовала с момента его появления. Но они догнали меня, я не успела от них скрыться и теперь хотела хотя бы выиграть время, чтобы придумать ответы, которых не знала.