Современность. Тайноявное политических переворотов

Кроме того, «природа манипулирования сознанием состоит в наличии двойного воздействия: наряду с открытым сообщением манипулятор посылает адресату закодированный сигнал, надеясь на то, что этот сигнал разбудит в сознании адресата те образы, которые нужны манипулятору. Это скрытое воздействие опирается на “неявное знание”, которым обладает адресат, на его способность создавать в своём сознании образы, влияющие на его чувства, мнение и поведение. Искусство манипуляции состоит в том, чтобы пустить процесс воображения по нужному руслу, но так, чтобы человек не заметил скрытого воздействия»[28].

Роль и значение «мягкой силы» проявляются, прежде всего, в связи с информационной революцией, самим объёмом информации и его ростом по экспоненте, а также со скоростью и широтой её распространения, благодаря новейшим коммуникативным технологиям. Кроме того, в условиях глобализации происходит серьёзное проникновение в процесс формирования образов мира, страны, отечества извне через систему образования, массовую культуру и СМИ, а точнее СМРАД — средства массовой рекламы, агитации и дезинформации — так этот политико-медийный конгломерат определяет А.И. Фурсов.

В самом общем виде можно выделить две стратегии использования МС — краткосрочную и долгосрочную. В краткосрочном периоде (не превышает, как правило, нескольких месяцев) наиболее эффективными инструментами влияния на сознание населения страны-мишени являются СМИ, традиционные и новые социальные медиа. В долгосрочной перспективе эффективными инструментами МС являются высшее образование и науки, прежде всего общественные, поскольку основная их задача заключается в производстве смыслов — теорий, концепций и даже ценностей.

Совокупность этих стратегий позволяет воздействовать на когнитивную систему конкретного общества, на его социокультурную матрицу с целью её переформатирования, а конечном итоге с целью изменения поведения его членов. Грубо говоря, прежние боги должны быть повергнуты; их место должны занять новые боги.

Конкретно это проявляется в следующем. Например, идеалы и ценности, которые Америка «экспортирует» в умы более полумиллиона иностранных студентов, которые каждый год обучаются в американских университетах, а затем возвращаются в свои родные страны, или в сознание азиатских предпринимателей, которые возвращаются домой после стажировки или работы в Силиконовой долине, направлены на то, чтобы «“добраться” до властных элит». В долгосрочной стратегии «мягкая сила» посредством только образования «позволяет сформировать определённое мировоззрение у иностранных гостей, отражающее ценностные ориентации самого принимающего государства и позволяющее рассчитывать на благоприятное отношение к стране пребывания с их стороны в будущем»[29].

Особо следует выделить обязательные компоненты долгосрочной стратегии. Так, (1) пребывание участников образовательных программ в стране подразумевает ознакомление с политической и экономической моделью её общества, приобщением к культуре страны пребывания и её ценностям. По возвращении домой они используют этот опыт, в том числе и при принятии решений опираются в большей или меньше степени и на полученные ценностные ориентиры.

(2) Конкурсный отбор получателей грантов и стипендий даёт возможность выявить наиболее перспективных представителей в тех или иных областях деятельности или научного знания. После прохождения обучения с выпускниками поддерживаются тесные связи в рамках сетевых сообществ, различных исследовательских центрах, что сохраняет за государством-спонсором возможности по влиянию на зарубежные элиты или использование их интеллектуального ресурса в его интересах.

Таким образом, образование рассматривается принимающей стороной как мягкий способ сформировать внутри конкретной страны сплочённые группы ориентированных на другую страну граждан. Их использование в интересах страны-спонсора зависит от конкретной ситуации. А теперь, чтобы более наглядно выглядела практика soft power, приведу сухую статистику.

По данным сайта International Student за 2014 г., в США учится свыше 800 тыс. иностранных студентов (к слову, в 1950-е гг. эта цифра едва достигала 35 тыс.), в Великобритании — свыше 300 тыс., в Австралии — около 150 тысяч. К 2020 г., согласно прогнозу Британского совета, Ассоциации университетов Великобритании и компании IDP (Австралия), обучаться в высших учебных заведениях не в своих родных странах будут около шести млн человек (!). И это только студенты, не говоря уже о конкретных и специфических программах подготовки гражданских активистов, блогеров и т.п.