Современные французские кинорежиссеры

Клузо осуществляет свое «возвращение» к кино фильмом, действие которого развивается параллельно в мюзик-холле и полицейском управлении; обе эти среды — прибежище посредственных сценаристов — одинаково часто попользовались в кино. И на таком банальном материале Клузо снимает блестящий фильм, придав ему свой стиль с такой же уверенностью, с какой он снял бы, вероятно, второго «Ворона». В персонажах детективной интриги он раскрывает человечность, более неподдельную, чем та, которая отличает героев «Ворона» и всех его последующих фильмов. Ярлык может ввести в заблуждение — пора определить место, занимаемое фильмом «Набережная ювелиров». Редко действующие лица какой-либо истории обладают на экране такой многогранностью и так органично — характерами, желаниями, способностями — сливаются со своей профессией, со своей средой. И в то же время они так погружены в свою драму, так одиноки в толпе (такова сцена, по ходу которой действующие лица кричат в смятении под равнодушную цыганскую музыку, и особенно сцена, передающая удивительную атмосферу рождества, которая является контрапунктом сцены допроса в полицейском управлении).

Редко показанное на экране обладает таким богатым подтекстом. И прежде всего это действующие лица, предстающие не только в действии, но и как существа, обремененные прошлым, объясняющим, почему они стали такими (резкая перепалка Сюзи Делер с полицейским, все их прошлое, привязанность Жуве к маленькому мулату и много других поразительных моментов). Нет, ни выбитые из колеи герои «Манон», ни маньяки «Ворона», ни изгнанники в «Плате за страх», ни в особенности «Исчадия ада» не дадут нам приблизиться к человечеству с такой взволнованностью и состраданием!

Вот фильм, дающий обильный материал для анализа в киноклубах! Прежде всего, как нам кажется, заслуживает внимания показ драмы людей, которые ее переживают в атмосфере безразличия окружающего их общества, безразличия даже тех, с кем они близко соприкасаются. Трагична пропасть между героями и свидетелями драмы. В фильме передано то, что можно было бы назвать социальным одиночеством, о котором нам так ярко рассказывал образ Габена, дающего отпор собравшейся толпе в фильме «День начинается». Здесь одиночество — не заданная величина. Оно приходит, оно пришло — артисты показывают свои номера, полицейские выполняют свои обязанности, колокола звонят в честь рождества, а человек один, непоправимо один.

Что касается формы, то именно она и делает фильм, на этот раз она — сам фильм. Но последовательное драматическое развитие полно восхитительной непринужденности, а иногда даже виртуозности, приводящей в изумление. Например, рождение песни «С его тра-ла-ла... »

Франсуа Шале считает «Набережную ювелиров» «первой представившейся Клузо возможностью уладить ссору с тем, кто его обвинял. Отсюда постоянная горячность тона, сжатое повествование, эти сцены, точно удары кулаком в живот». Да, его персонажи достаточно страшны, как мир, в котором мы живем. Но им знакома также дружба, привязанность или отвращение к своей профессии и любовь. Их «социальное одиночество» в фильме «Набережная ювелиров» напоминает нам о годах, которые автор в недавнем прошлом пережил сам. Эта месть — тоже свидетельское показание.

Такой значительный успех возвращает Анри-Жоржа Клузо в ряды ведущей группы французских постановщиков как раз в тот момент, когда в кинопроизводстве вновь наступает подъем. Следующим летом, в 1948 году, Клузо снимает новый фильм, который, как ни удивительно, назван «Манон» и даже «Манон Леско». Роман аббата Прево служит только основой или отправной точкой. «Манон» будет фильмом двух эпох: эпохи, которую человечество только что пережило, и той, в которую оно живет. «Я очень хорошо представляю себе Клузо в период работы над «Манон», — пишет Шале, — потому что часто имел возможность встречать его до и во время съемок фильма. За шесть месяцев до того, как он узнал, что его замысел осуществится, я встретил его солнечным утром в садах Рон-Пуен на Елисейских полях; он шел пешком, так как автомобиля еще не имел. Я вспоминаю выражение его лица, которое так люблю, немного сутулые плечи, сверкающий взор, в котором читались мысли, не имеющие никакого отношения ко всяким домашним распрям и опасной для жизни утечке газа на кухне. В тот день у него под мышкой была рукопись. Он сказал мне: „Кажется, все в порядке"».

И действительно, он создал фильм. Его тема — история любви, которая развертывается во время войны и освобождения и, как все любовные истории, заканчивается трагически. В ходе сюжета Клузо показывает мерзость выбитого из колеи мира, где все ценности переосмыслены, где осталась только жажда наслаждений, рожденная ужасом войны и всем, что она влечет за собой, когда люди, о которых нельзя с уверенностью сказать, что они родились для геройства, доходят до всякой низости. Эта любовная история будет страшным документом об эпохе, лишенной любви.