Современные международные отношения. Учебник

На российской дипломатии сказывался и всеобъемлющий кризис в стране. Правительство настолько увязло в домашних проблемах, что до внешних дел у него далеко не всегда доходили руки. Из-за внутренних затруднений отменялись переговоры с иностранными руководителями, прерывались визиты за рубеж. Не хватало времени, чтобы сконцентрироваться на выработке цельной, хорошо продуманной стратегии в мировых делах. Зачастую, когда Москва что-то предпринимала во внешнеполитической области, то делала это под воздействием событий дома: то ли требовалась поддержка против внутренних противников, то ли нужна была дополнительная финансовая помощь для предотвращения развала экономики.

Отсутствие эффективного механизма реализации внешнеполитических решений усугубляло неразбериху. В коммунистические времена такой механизм был — существовала одна пирамида власти во главе с политбюро, которое принимало решения, а вся страна их усердно исполняла. С приходом демократии каждая властная ветвь посчитала, что она и есть «политбюро» и вправе вести собственную дипломатию. Более того, внутри самой исполнительной власти возникло сразу несколько «политбюро», мешающих МИД проводить единую, последовательную и четкую линию на мировой арене. Предпринимались неоднократные попытки создать адекватный внешнеполитический механизм, но они не меняли ситуацию к лучшему. Трудности проистекали и из-за неопытности дипломатического персонала. Типичен (и, видимо, справедлив) аргумент, что «необстрелянные», молодые руководители внешнеполитического ведомства «первоначально не поняли жесткий мир реальной политики, они слишком поздно осознали, что у России есть собственные национально-государственные интересы, необязательно идентичные интересам Америки и государств Западной Европы, которые вознамерились заполнить геополитический вакуум в Восточной Европе, и не только там».

Среди внешних факторов, способствовавших трансформации внешней политики России, следует выделить прежде всего поведение Запада. В российском обществе, и далеко не только в головах экстремистов, созрела убежденность, что западный лагерь не является надежным политическим и идеологическим союзником, что многие политики в США и Европе предпочли бы видеть Россию слабой и бедной. Планы расширения НАТО стали восприниматься в российском обществе как предательство, демонстрация недоверия и даже враждебности к Москве, попытка отгородиться от россиян новым «железным занавесом» и, наконец, как угроза безопасности России. Е. Примаков, в то время глава российской разведки, заявил в ноябре 1993 г.: «Это расширение приблизит крупнейшую военную группировку в мире непосредственно к границам России. Возникает необходимость фундаментального пересмотра с нашей стороны всех оборонных концепций». Б. Ельцин предостерег осенью 1995 г., что расширение натовского альянса может разжечь пламя войны по всей Европе.

Как проявление недружественной политики российский истэблишмент (включая правительство) рассматривал односторонние действия НАТО в Боснии, фактическое игнорирование притеснений русскоязычного населения в балтийских республиках, попытки воспрепятствовать контактам Москвы с Ираком и Ливией, прояпонскую позицию Запада в территориальном споре о южнокурильских островах. Россию возмущало нежелание Запада согласиться с интеграцией бывших советских республик и особенно с ведущей ролью Кремля в этом процессе. Министр иностранных дел России в резкой форме отчитал западных партнеров, заявив, что Москва не собирается выслушивать лекции относительно своего поведения на территории бывшего СССР. Москва неоднократно призывала Запад признать «особую роль и ответственность России в бывшем СССР».

Разочаровались россияне и в результатах экономического сотрудничества. Запад порицался за нежелание предоставить России адекватную помощь. Займы и кредиты были сравнительно малы и обставлены всевозможными условиями. Инвестиции мизерны. Многие иностранные бизнесмены, по распространенному убеждению, занялись «грабежом» России, скупая за гроши природные ресурсы и превращая недавнюю «сверхдержаву» в «экономическую колонию». В обмен на ценное сырье на российский рынок шел пустяковый или опасный товар (типа жевательной резинки, сигарет или лекарств с просроченной датой). Передача технологии сдерживалась законодательными препонами. Когда же Россия пыталась заработать на экспорте собственной технологии, ей мешали, как это было со сделками по поставке криогенных двигателей в Индию, военных самолетов в Малайзию, ядерного оборудования в Иран и т. д.