Современные рассказы о любви. Адюльтер

Но в мокрых Рафиковых волосах было уже ничего не разобрать.

– Утонули все ваши вошки, – вздохнула, наконец, спокойно Лариска. Но на лице изобразила сострадание.

– Ничего, нам хватит, – ответила Вика, поменявшись с Брысей, которая вышла проверить, как там ее больные дети себя ведут, и сама теперь кромсала то, что осталось расти на Рафиковой голове. Вика хотела подправить его новую прическу, но короткие и жесткие, как щетина, волосы не слушались, выскакивали из-под ножниц и торчали по всей голове пучками.

– Так, терпи, Рафик, чуть-чуть бритвочкой, и все, – появилась тут Брыся с одноразовой безопасной бритвой.

Через три минуты Рафик сидел на стуле уже без марли и без волос. Совсем лысенький. Стало видно, что сизая голова его вся в красных точках, расчесанных до крови, и засохших пятнах. И в не засохших тоже, потому что Вика и Брыся ножницами несколько раз промахивались.

– Красавец, – уверенно сказала Вика. – Нет, вы посмотрите, какой он красавец. И блошки теперь тебя есть не будут, ты это понимаешь, Рафик? Все, считай, можно из больницы уезжать, а уж из бокса точно.

– Ну это мы еще посмотрим, – проговорила Брыся, унося вон все, что имело отношение к стрижке Рафика.

Но тут Рафик повернулся к Брысе, Вике и Лариске каким-то другим боком, и оказалось, – это было видно невооруженным глазом, – что голова-то у Рафика квадратная! Совершенно квадратная, только правый бок немножко приплюснут. Как он жил такой все это время – непонятно.

– Что же, у него мозг тоже квадратной формы? – сразу пришло на ум Лариске.

– Не знаю, – а вот Брыся, кажется, не очень удивилась. Или только делала вид, что не удивилась, она же фактически врач…

– И теперь все это увидят? – в ужасе спросила Вика. – Что же мы наделали!

– У людей его национальности волосы растут очень быстро, так что через недельку он весь зарастет, – спокойно сказала Брыся, – да, Рафик?

Рафик привычно промолчал.

– И все углы сгладятся?

– Конечно. А пока поживет с квадратной головой, немножко-то можно.

– А дети смеяться будут.

– Не будут, да, Рафик?

Рафик так больше ничего не сказал, сколько бы к нему ни приставали. Он сидел на стуле и ловил затылком своей квадратной головы ветер, который поддувал из приоткрытой форточки, гладил себя по черепу и всем его углам рукой, которая была почти без ногтей, трогал уши, не узнавая их, и досасывал последний леденец.

Вскоре пришла санитарка, потому что дали горячую воду, и отвела маленького Рафика мыться.

… – Жить, болеть, умереть, жить, – посчитала Брыся всех отловленных вшей, которые все так же медленно ползали по дну коробка. – Правильно мы четыре штучки поймали, не больше, не меньше. Ну, Вик, закрывай.

– Спасибо.

– Ты что, в спичечном коробке собираешься их нести?! – Лариска, как увидела, что Вика закрывает коробок и кладет его в сумку, чуть до потолка не подпрыгнула. – Расползутся по нам, и не заметишь как. А я не хочу быть блохастой.

Вика схватилась за коробок и сжала его между ладоней:

– А как же с ними?

– Эх, что бы ты без меня делала… Я специально прихватила, – Лариска вытащила баночку из-под крема. – Держи, ссыпай их туда. Из банки точно не выскочат.

Вика так и сделала – ссыпала вошек, которые даже упирались, так им в коробке понравилось, в банку. Лариска взяла у нее из рук эту банку и как можно плотнее завинтила крышку.

– Девчонки, приходите, я вас буду ждать, поболтаем… А то мне тут так скучно бывает, ужас. Детей хочется бить. Приходите, – прощаясь, лепетала Брыся и оставила Вике на бумажке расписание своих дежурств.

Дело оставалось за малым. Всю дорогу к Фоме Вика и Лариска составляли план того, как подсунуть Фоме лечебную вошь. Придумали, в палатке купили половинку черного хлеба и расположились в скверике возле больницы.

– Так, выбираем самую толстомясенькую вшу, делаем из хлеба шарик, закатываем ее туда. А дальше все просто – я отвлекаю твоего Фому, а ты заставляешь его этот шарик съесть, – Лариске очень понравилось то, что она придумала.

– Ага, а как я его заставлю?

– Ну, Вика, в игровой форме.

– Ой, хорошо…

Но все оказалось неожиданно плохо. Когда хлебный шарик был уже готов, с большими предосторожностями открыли баночку из-под крема и – о, ужас! – все вошки были там совершенно мертвыми! Сколько ни ковыряла Вика их травинкой, они не подавали никаких признаков жизни. Под брезгливое гримасничанье Лариски она вытащила одну вошь себе на ладонь – но та была настоящим трупом.

– Эх ты, – на глаза Вики навернулись слезы, – они все умерли из-за тебя.

– Это еще почему?

– Ты все боялась, что они разбегутся, на тебя напрыгнут. И крышку так завинтила, что им воздуха не осталось!

– Это были меры предосторожности…

– Они бы и из коробка не выскочили… А теперь вот что делать… – Вика понюхала баночку. – И что у тебя в этой банке за крем был такой ядовитый? А, понятно… Конечно, нанюхались. А им, маленьким, много разве надо?

– Как людей кусать, так они не маленькие… – Лариске хотелось оправдаться и найти какой-нибудь аргумент против вшей.

– И не перепрыгнули бы они на тебя, у них же и крылышек нет, – всхлипнула Вика. – Тоже мне, сюся-муся.