Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха

На следующий день к Алексею подсел сокамерник, Слава Люберецкий. В прошлом он тоже был спортсменом. Он был арестован за вымогательство. Они с Алексеем быстро нашли общий язык — говорили о спорте и держались почти все время вместе.

Слава прошептал на ухо Алексею:

— Леха, базар про тебя пошел… На «спецу» воры хотят тебе предъяву сделать. Кого-то из блатных ты, что ли, завалил? Будь начеку.

На следующий день Алексей почувствовал вокруг себя какой-то вакуум. Почему-то сокамерники стали сторониться его. Вероятно, сработал тюремный телеграф или появилась специальная постановочная «малява», дающая заключенным определенные инструкции.

Ночью, когда все заснули, Алексей осторожно подкрался к одному из сокамерников-грузин и вытащил у него из кармана такую «маляву». Там корявым почерком на блатном жаргоне было написано, что Алексею Синицыну, по кличке Синица, воры вынесли смертный приговор за убийство уголовного авторитета Гвоздя.

Алексею стало не по себе. Он прекрасно знал, как в изоляторах приводятся в исполнение такие приговоры. Его могут вызвать на одну из «разборок» и убить, или просто затоптать ногами — каждому заключенному приказывают прыгать на него с нар, или разбить голову массивными кружками, из которых пьют заключенные, или просто повесить на крючок, инсценировав самоубийство. Тюрьма все спишет!

Алексей подошел к «шконке», где лежал Славка Люберецкий, и разбудил его.

— Слышь, поговорить надо. Проснись!

— Что случилось, Леха?

— Иди умойся, базар серьезный есть.

Алексей рассказал ему историю с Гвоздем и спросил про «предъяву», которую он прочел. Славка сказал:

— Да, ситуация очень серьезная. Считай, что ты покойник.

— Спасибо, дружбан, успокоил ты меня! — невесело улыбнулся Алексей.

— Ничего, выход можно найти. Скоро наступает жара — май месяц. В камерах будет душно. Стены будут «плакать». Народ начнет «шизеть», вспыхнут драки. Вот тогда они могут тебя и убрать — в момент драки или бунта.

Почти ежегодно весной в Бутырке происходили бунты, возмущения заключенных, которые жаловались либо на плохое питание, либо на недостаточное получение медицинских передач, либо на плохую вентиляцию, а лучше сказать, на полное ее отсутствие.

— Тебе нужно драку «замутить», — предложил Славка. — Ты должен выступить зачинщиком, чтобы тебя после драки сразу в карцер направили. Понял? Давай завтра с тобой «помахаемся». Придумай какой-нибудь повод и ударь меня. А я тебе сдачи дам. Начнется драка, кто-нибудь вызовет дежурного, ты признайся, что ты первым на меня полез. Вот и основание для карцера!

— Спасибо, друг! — хлопнул его по плечу Алексей.

— Только ты не очень усердствуй! — попросил его Славка.

— Не волнуйся, все сделаю как надо! — успокоил Славку Алексей.

Алексей так и не заснул до утра. Он думал над предложением Славки о драке. Через некоторое время он решил, что это не подойдет, так как в драку могут ввязаться и другие сокамерники, а тогда приговор, вынесенный ворами, может быть приведен в исполнение именно в этой драке. Поэтому Алексей стал обдумывать другие варианты. Вскоре он остановился на одном из них.

На следующий день в камеру, в предвкушении очередного шмона, вошел самый неприятный «вертухай» по кличке Фуражка. Его прозвали так за то, что он никогда не снимал своей форменной фуражки, в отличие от других.

Войдя в камеру, похлопывая по руке дубинкой, он стал осматривать присутствующих. Некоторые заключенные стали нехотя слезать со своих «шконок». По неписаным законам, конвоиры давали для этого некоторое время. Поэтому конвоир стоял и выжидал, как бы отсчитывая про себя секунды. Вскоре все освободили «шконки». Только Алексей продолжал лежать на «шконке».

Фуражка посмотрел на него и рявкнул:

— А тебя что, не касается? Быстро встать!

Алексей понял, что это и есть та самая возможность…

— Да пошел ты!.. — сказал он лениво.

— Что, падла?! — заорал конвоир и тут же резко сдернул Алексея. Замахнувшись дубинкой, он хотел дать ему по голове, но Алексей одной рукой отодвинул дубинку, а другой слегка толкнул «вертухая». Тот отлетел к соседним «шконкам».

Все в камере замерли, наблюдая за развитием событий. Алексей видел их лица. Кто-то сочувствовал, кто-то зло улыбался, кто-то глядел испуганно… Конвоир быстро встал и крикнул, вызывая помощь.

Через несколько мгновений в камеру вбежали еще двое охранников. Фуражка указал на Алексея, и они тотчас же набросились на него с ударами. Алексей прикрывал лицо руками. Удары сыпались один за другим. Наконец двое охранников схватили его под руки и выволокли из камеры. Когда они тащили его к дежурному по корпусу, Фуражка нанес Алексею еще несколько ударов.

— Ты у меня в карцере сгниешь, сука! — зло прошипел он. — Сейчас мы тебя по полной программе оформим, за нападение на конвоира!

Вскоре Алексея подвели к дежурному по корпусу. Фуражка сел и стал писать рапорт о нападении заключенного Синицына на сотрудника сизо.

Алексею влепили десять суток карцера. Он понял, что после карцера в эту камеру скорее всего он не вернется. Значит, исполнение его смертного приговора отодвигается на неопределенное время.