Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха

«Больничка» — это, в представлении Александра, было что-то вроде санатория — один большой корпус, где находились отделения, а также операционные. Больные находились в палатах, все равно эти палаты, по существу, оставались камерами. Но комфорта там было больше: кровати стояли в один ряд, все они были застелены чистым бельем, около каждой стояла небольшая тумбочка.

В «больничке» народу было немного. Там находились два вора в законе, уголовный авторитет, а также какие-то избитые, раненые люди, видимо, пострадавшие в тюремных драках и разборках.

Пребывание в «больничке» для Александра было самым приятным временем за весь период содержания в изоляторе. Он ничего не делал, только целый день лежал на кровати, читал книги и журналы. Никто к нему не подходил, ничего от него не требовал. Обстановка была тихой и спокойной, питание — неплохим. Единственные неприятные моменты — днем приходили лечащие врачи, начинались процедуры и операции. Александр слышал доносящиеся через коридор крики заключенных.

Побитых и травмированных заключенных привозили в «больничку» практически каждый день. Чаще всего это были люди с воли, которые уже были доставлены в изолятор избитыми или в отделениях милиции, либо на своих разборках. Иногда поступали люди, избитые уже тут, в «Матросской тишине», в драках.

В «больничке» лежали два вора в законе. Один из них — по кличке Петруха, другой — Якут-Воркутинский. Воры вели замкнутый образ жизни. Они практически ни с кем из обитателей «больнички» не разговаривали, только постоянно отправляли «малявы» и читали ответы на них. Казалось, что они являются какими-то начальниками штабов, постоянно отдают приказы, рассылают инструкции, указания, как себя вести и что делать.

В то время одним из главных событий в тюремной жизни был арест еще одного вора в законе, которого признавали не все «законники», и мнения тюремной «верхушки» разделились: кто-то признавал его авторитет, кто-то — нет, поэтому и велась такая активная переписка по этому вопросу.

Александр видел, что к ворам и законникам в «больничке» было совсем другое отношение. Никто никогда не кричал на них, никогда не делали даже лишнего жеста в их присутствии. Отношение было очень вежливым, уважительным.

Однажды, проходя мимо кровати, на которой лежал вор в законе Петруха, Александр почувствовал на себе холодный, пронизывающий взгляд, от которого ему стало не по себе.

Но все хорошее когда-то должно закончиться. Закончилось и пребывание Александра в «больничке». Официально считалось, что Александр прошел курс лечения. Он был выписан в камеру.

Контраст между больничной палатой и камерой был огромным. За это время состав камеры изменился. «Смотрящий», который собирался на зону, был этапирован, и его место занял другой, из грузин, — молодой вор в законе, который ранее, как ни странно, не сидел ни в тюрьме, ни в зоне и считался «апельсином», то есть звание вора в законе было им куплено.

Через два дня после возвращения в камеру Александра вновь вызвал к себе оперативник. Он поинтересовался самочувствием, настроением. Александр ответил:

— Да какое в камере может быть настроение! — И тут же, беря быка за рога, спросил: — А никак нельзя снова в «больничку»?

Лейтенант пожал плечами:

— Почему нельзя? Можно. А ты опять хочешь?

— Да, конечно. Если можно, то встретьтесь с моей мамой, — Александр намекал на то, что услуги будут оплачены.

— Хорошо, я постараюсь, — ответил опер.

Александр вернулся в камеру в хорошем настроении. Но там неожиданно возникли неприятности. После ужина, когда он примостился возле телевизора, чтобы посмотреть детектив, к нему подошли два здоровых бугая из ближнего круга нового «смотрящего», тоже кавказцы, и, бесцеремонно схватив его за шкирку, толкнули к «смотрящему». Тот, взглянув на Александра, спросил:

— Как тебя зовут?

— Александр.

— По какой статье сидишь?

Александр назвал статью.

— Послушай, нам кажется, что ты частенько стал к «куму» захаживать. Может, ты стукачок? — спросил «смотрящий».

Александр не успел ничего ответить, как получил мощный удар кулаком по зубам. Он упал на пол, и его тут же начали бить ногами. Избиение продолжалось около пяти минут. Били по груди, по лицу, по голове. Наконец «смотрящий» сказал:

— Хорош, братва!

Александр остался лежать на полу, вниз лицом. Кто-то подошел к нему и помог подняться. Кое-как он дополз до своей «шконки» и сел на нее.

Примерно через полчаса в камеру вошел конвоир сделать какое-то объявление. Он увидел окровавленное лицо Александра, который в этот момент стоял возле умывальника и сплевывал кровь из разбитых зубов, и спросил:

— Что случилось? Подрался с кем-то?

Александр выплюнул кровавый сгусток и сказал:

— Да нет, со «шконки» упал, начальник.

— Ты смотри у меня, — почему-то пригрозил дубинкой Александру «вертухай» и вышел из камеры.

На следующий день Александра вызвали из камеры и сказали, что он вновь направляется в «больничку».

Когда он собирал вещи в камере, к нему вплотную подошел один из «горилл» «смотрящего» и сказал: