Современный болгарский детектив

— Я рад, что по этому вопросу между нами нет существенных разногласий. Любопытно узнать, как вы предполагаете возвратить своим должникам эти двадцать тысяч? Немалые ведь деньги.

Он снова засмеялся — так же весело, широко растянув губы.

— Все в этом мире относительно, товарищ... как ваше имя? Канделаров. Да, товарищ Канделаров, все относительно. Двадцать тысяч — это и много, и мало. Зависит от обстоятельств. Обстоятельства, шанс или отсутствие шанса — от этого зависит, какого цвета будет жизнь: розового или черного.

— Все равно, — сказал я, — двадцать тысяч левов — довольно большие деньги. Столько стоит вилла покойного профессора Астарджиева в Бояне.

Я ожидал, что при упоминании о вилле в Бояне по лицу Краси Кодова непременно пройдет дрожь. Ничего подобного! Он рассмеялся еще более весело.

— Что вы говорите, товарищ... Канделаров! Вилла в Бояне стоит самое меньшее тридцать тысяч!

— Может быть! Я не специалист в этих делах... Но думаю, — продолжил я после короткой паузы, — думаю, что тридцать тысяч сослужили бы вам хорошую службу.

— О, разумеется! Но только в том случае, если бы я продал эту виллу.

— А почему же вам ее не продать?

— Хм! — Кодов склонил голову. — Стоит мне только заикнуться о продаже — и моя супруга вырвет мне глаза!.. Да и зачем мне продавать дачу, леший ее возьми! Пусть будет место на земле, где моя драгоценная станет отдыхать в субботу и воскресенье.

— Кодов, — сказал я, наклонясь вперед и пристально глядя ему в глаза, — вы говорите так, будто эта вилла уже у вас в кармане.

— Ну да! — воскликнул тот и развел руками. — С виллой, слава богу, дело решенное!

В голове у меня торжественно зазвонили колокола — совсем как в большой праздник.

— Я рад, — сказал я, — очень рад. Но как удалось вам положить виллу к себе в карман? Просто не верится. А ну-ка, расскажите!

— Да нечего рассказывать! Все произошло очень просто.

— Как это — просто? Я слышал, профессор намеревался перевести ее на имя своего сына Радоя.

— Намеревался. Но не перевел!

— Потому что ты ему помешал?.. — Впившись взглядом в его глаза, я повторил еще медленнее: — Потому что ты ему   п о м е ш а л, не так ли?

Кодов, в свою очередь пристально посмотрев мне в лицо, секунду молчал, а потом разразился хохотом.

— Прекрати смеяться! Рассказывай, что ты можешь рассказать, — сказал я строго. Наступил психологический перелом, и я бесцеремонно перешел на «ты». — Рассказывай, ну?! — и стукнул ладонью по столу.

Кодов достал новую сигарету, щелкнул золотой зажигалкой и опять пустил пышное облако дыма поверх моей головы.

— Нет проблем, — сказал он. — Я по природе кроткий. Разъяряюсь только в том случае, когда три раза подряд плохо бросаю игральные кости.

— Я надеюсь услышать, гражданин Кодов,   к а к и м   о б р а з о м   ты обеспечил себе виллу в Бояне!

— Послушай! — сказал он, и его насмешливый взгляд с неприязнью остановился на мне. — Послушай! Если ты думаешь, что из-за какой-то паршивой виллы я способен убить человека, причем своего тестя, то тебя надо тут же уволить и отправить на лечение в психбольницу.

— Я надеюсь услышать, гражданин Кодов, КАК и КАКИМ ОБРАЗОМ ты обеспечил себе виллу в Бояне! — сказал я в третий раз. И, поскольку он продолжал молчать, предупредил: — Ты не выйдешь отсюда до тех пор, пока не ответишь мне на этот вопрос. Говори!

— Профессор заявил это вчера вечером при всех, при ВСЕЙ компании, — ответил раздраженно Кодов.

Я помолчал. Прислушался к тому, что происходит в моей душе, — там оставались лишь слабые отзвуки колокольного звона.

— К о г д а   он это сказал?

— После первого тоста. Мы все сидели за столом, только моей жены еще не было.

— В котором часу?

— Около десяти.

— Ты говоришь, все сидели за столом. Кто?

— Я, доктор Беровский, доктор Анастасий Буков, Веселин Любенов и профессор, разумеется. В тот час он был еще жив, с ним еще ничего не случилось...

Я закурил. В душе воцарилась такая мертвая тишина, что я даже испугался. Помолчав некоторое время, я спросил:

— Значит, Веселин Любенов и доктор Анастасий Буков были за столом, когда профессор Астарджиев заявил, что виллу в Бояне он переведет на свою дочь?

— Да сколько вам раз повторять: все были за столом, кроме моей благоверной!

— Ты когда явился на ужин?

— Беровский, Буков, Любенов и я — мы вчетвером, все вместе пришли. Кажется, в начале восьмого.

— И кого вы застали в квартире?

— Только профессора. Он хлопотал, накрывал на стол.

— А его экономка Дора Басмаджиева?

— Она обычно уходит в пять.

— По какому поводу профессор завел разговор о своей вилле в Бояне?

— Он был в приподнятом, торжественном настроении, но и немного грустном — из-за болезни. У него с сердцем хуже стало в последнее время. Но вообще настроение у него в тот вечер было приподнятым.

— Могли быть личные причины для такой приподнятости?