Современный болгарский детектив

— Ты что, недоволен местом, которое занимаешь?

— Пока доволен. А в дальнейшем успехи будут зависеть от поддержки авторитетного лица. Никто не взлетит на высокую орбиту без ракеты-носителя.

Я попытался возразить, но он снова меня перебил:

— Только не учи меня, пожалуйста, и не агитируй. Я знаю, как решаются подобные вопросы.

— Ты получил назначение в центральную газету прямо из университета. Без всякого блата. Потому что в тебе увидели перспективного журналиста.

— Да, но знаешь ли ты, сколько сил и энергии мне это стоило?

— Только поэтому ты и будешь непоколебим.

— Именно здесь ты и ошибаешься!

Он посмотрел на дверь, и лицо его вытянулось: на пороге стояла бледная, всхлипывающая Дашка.

Тони вскочил, девушка уткнулась ему лицом в грудь и разрыдалась. Следом вошел Тоди, молча мне кивнул. Тони смотрел на него вопрошающе.

— Из «Пироговки» звонили хозяйке Краси, — начал Тоди, — та позвонила Дашке... в общем, Краси умерла.

— Что?! — закричал Тони, выпуская Дашку из своих объятий.

Я поднялся и подошел к Тоди, ошеломленный страшным его сообщением.

— Врач сказал, отравление. Грибами.

— Грибами? — переспросил Тони и резко повернулся ко мне. — Вчера. Твоими грибами!

Тони сел, рядом с ним плюхнулась на стул Дашка, все так же безутешно рыдающая.

Сидящие за соседними столиками стали на нас поглядывать.

— Где она сейчас? — спросил я Тоди.

Пожав плечами, он объяснил:

— Врач спрашивал о ее родителях, да они ведь в деревне. У Краси здесь брат, но хозяйка не знает его адреса.

— А кто-нибудь из вас его знает?

— Он механик в какой-то автомастерской.

— Найдите его. Надо ему сообщить...

Я протянул руку, прощаясь.

— Мне пойти с тобой? — спросил Тони.

— Не надо.

7

Еще не видя всего размаха беды, я чувствовал, что она обрушится и на мою голову. Тони выразился достаточно ясно: Краси отравилась моими грибами.

Почти то же самое я услышал от врачей и прочитал в медицинском заключении: отравление произошло в обеденное время, умерла поздно вечером, хозяйка, зайдя утром к своей квартирантке, нашла ее одетой на постели; давая показания, заявила, что вечером и ночью не слышала никаких подозрительных звуков.

Экспертиза установила, что Краси была беременна.

Прочитав все это в кабинете врача, я не мог встать со стула. Много раз приходилось мне посещать больницы, и я думал, что привык к их проклятым запахам, но теперь чувствовал, что мне становится плохо. Наверное, не только от запахов. Вошла медицинская сестра. Мне показалось, что она обмотана марлей. Или плавает в бассейне с молоком. Сквозь белую мглу едва слышно прозвучал ее голос:

— Вы ждете доктора Стоилкова?

Отвечать не было сил, я только кивнул.

— Вам плохо?

Я встал, попробовал нащупать ручку двери. Пожалуй, я даже потерял способность говорить.

Во дворе, на свежем воздухе, стало легче. Я присел на скамеечку, вытащил свою трубку, но тут же запихнул ее обратно в карман плаща. На соседней скамейке сидел молодой человек. Я попросил у него сигарету, он любезно протянул мне пачку. Закурив, я поперхнулся дымом и потушил сигарету. Хотелось хорошенько подумать, прежде чем что-то предпринять, но времени для раздумий не было. Надо было идти к своему руководству.

Подполковник Веселинов, мой начальник, старше меня всего на шесть лет, но видел он и пережил гораздо больше, чем мой отец, человек уже преклонного возраста. Веселинов работал в милиции со дня ее создания, расследовал много запутанных историй, но от этих мыслей мое настроение нисколько не улучшилось. С нами, молодыми, он был строг — строже, чем нам того хотелось, и мы втайне его побаивались. Особенно когда знали за собой какие-нибудь промахи.

Я совсем недавно поступил на службу, однако уже успел проштрафиться. Арестовал вора, после того как три ночи подряд выслеживал его. Когда этого типа вводили в кабинет, он стал сопротивляться — не хотел входить, пока я не позвоню какому-то полковнику, который, дескать, его знает и мог бы мне объяснить, что с его арестом произошла ошибка. Я не выдержал и дал ему пару раз по шее. Утром он пожаловался Веселинову, и в тот же день мне был зачитан приказ о наложении взыскания.

— На первый раз, — сказал подполковник, — ограничимся взысканием. А если такое повторится, жду тебя с рапортом об освобождении от занимаемой должности.

Выгонит меня, думал я сейчас, шагая к нему. И что самое обидное: он меня ценит. Мог бы закрыть глаза на мой промах. Ладно, пусть накажет, лишь бы не доложил вышестоящему начальству, пока я расследую этот случай... Наивный! Знал ведь я как дважды два, что Веселинов обязательно доложит генералу, но часто мы питаем несбыточные надежды.

Подполковник Веселинов дочитывал какую-то корреспонденцию, черкая в ней красной шариковой ручкой. В конце последней страницы поставил большой вопросительный знак, который я увидел, стоя посреди кабинета.

— Входи, Хантов.

— Я пришел, чтобы вам объяснить...

— Присаживайся.

Сел. Мне хотелось, чтобы подполковник продолжал читать, пока я справлюсь со своим волнением и приду в норму.