Современный детектив. Большая антология. Книга 1 (ЛП)

Я полностью осознавал свое нетерпение, иначе просто наслаждался бы ожиданием и не искал причин, чтобы нервно полистать справочник по осознанности. Как мне не осуждать себя за нетерпение? Оно здорово действует мне на нервы. Но возможно, нетерпение и правда несет в себе что-то хорошее. Возможно, и не нужно было столько ждать, пока высохнет силикон. Возможно, именно ожидание было неверной установкой. Я не должен позволять тюбику силикона и нескольким советам интернет-умельцев определять свой вечер. Осознанность — это преисполненное любви восприятие момента. И притом любви к себе, а не к тюбику силикона. Желаемое состояние «Я спокоен» тут же наступит, когда я наконец-то избавлюсь от этого обрубка и начну работать над изготовлением гипсового слепка. А то, что внутри силикон еще мог не просохнуть, едва ли имело значение для гипсового слепка.

Так что мое нетерпение было совершенно оправданно, поскольку ожидание было, вероятно, совершенно излишним.

Я глубоко вдохнул и выдохнул. Я почувствовал свое дыхание до самых кончиков собственных больших пальцев.

Чтобы более не погружаться в беспокойство, я вытащил из формы чужой палец, теперь уже лишний, выбросил его в унитаз и смыл.

И тут же мое беспокойство испарилась.

Я взял тюбик силикона в руки и вгляделся в отпечаток большого пальца. Выглядело все очень хорошо. Рисунок линий был виден невооруженным глазом. И шрам в форме буквы Д отчетливо выделялся.

Я отмыл форму от масла и остатков плоти и замешал купленный утром гипс.

Слегка помешивая и постукивая, я залил густую тягучую массу в силиконовую форму. И снова стал ждать. Но на этот раз ожидание имело физически совершенно понятный смысл.

Время ожидания я использовал для того, чтобы изучить сайт родительской инициативной группы. Я уже был знаком с этими людьми по собеседованию и по делам, связанным с иском о выселении. Ни в первом, ни во втором случае я особо не задумывался ни об ответственных лицах, ни об истории создания самой инициативной группы. Если я хотел разобраться с этими людьми с помощью своей осознанности, как с Драганом, то, вероятно, мне стоило более плотно заняться ими.

Родительская инициативная группа, чьим логотипом служил дельфин-инвалид, а девизом — фраза «Как рыбка в воде», была организована как некоммерческое общество с ограниченной ответственностью, а не как товарищество. Это радовало. В товариществе все решают его члены. А членов сначала нужно убедить. А в ООО — акционеры. Акционер — это тот, кто имеет акции ООО. Кто владеет большими долями, имеет большее право голоса. Но акции можно купить, не прибегая ни к какому убеждению. Нужно лишь аргументировать предложение продать эти акции кому-то другому. ООО является общеполезной организацией, если служит общеполезной цели и использует свой доход исключительно для достижения этой цели.

В этом ООО «Как рыбка в воде» было только трое акционеров. Родители, которые пять лет назад организовали общий стартап. Они производили шлепанцы из старых покрышек. Однако вскоре родители выяснили, что во время работы у них под ногами путаются дети, а поскольку ими уже владела горячка бурной деятельности, они заодно уж основали и место для присмотра за своим потомством.

Всем троим учредителям детского сада было лет по тридцать пять — сорок. Как я понял из их сайта о переработке шин в сандалии, они хотели «сделать тему долгосрочной переработки рентабельной». Громкие слова, прикрывающие прибыльный бизнес на мусоре стран третьего мира.

Эти парни были из той породы, что никогда не служили в армии, но носили бороды времен Первой мировой войны, а прически — Второй. Они питались веганской пищей, ездили на гибридных автомобилях и выпускали за один только полет бизнес-классом в Азию столько углекислого газа в атмосферу, сколько их автомобили не выпустили бы и за десять лет.

Как бы там ни было, эти благодетели человечества скупали старые покрышки в Пакистане, где дети без спецодежды снимали их с колес, роясь в горах металлолома. Оттуда покрышки доставляли в Бангладеш, где уже другие дети без перчаток выкраивали из них подошвы и ремешки. Эти подошвы и ремешки потом везли на Шри-Ланку, где следующие дети без средств защиты дыхательных путей спаивали их в сандалии.

Так что у этих троих господ не было времени на своих детей, поскольку они организовывали детский труд в странах третьего мира.

Из Шри-Ланки сандалии отправляли на корабле в Гамбург. По прибытии в Гамбург каждый сандалик стоил, включая материал, детский труд и транспортные расходы, 2,39 евро. Славные же предприниматели продавали эту обувь из автомобильных покрышек по 69,95 евро за пару через хипстерские бутики и через Интернет. Под брендом «неистребимые покрышки» это старье впаривали как «стойкую уличную обувь». Как вклад в уменьшение мусора в странах третьего мира. При этом реальное количество отходов в результате использования упаковки увеличивалось втрое. Как ни странно, именно противники глобализации чаще всего носили эти азиатские спецотходы, с которыми им, не будь глобализации и детского труда, никогда не пришлось бы иметь дело.