Современный детектив ГДР

— Понимаете, — сказала она наконец, — ведь с тех пор прошло уже больше двух недель. — Склонив голову к плечу, она глянула поверх занавески в окно, на сплошные струи дождя. — По-моему, это был мужчина, ничем не примечательный, в нем не было ничего необыкновенного или заметного, не то я запомнила бы. На мужчин у меня хорошая память. — Она вдруг искоса глянула на Арнольда и, уловив едва заметную улыбку на его губах, опустила глаза и залилась краской. — Я просто хотела сказать, что чаще всего сдавать объявления приходят женщины, а мужчины очень редко, вот почему их легче запомнить.

— Может, вы запомнили этого человека, когда он пришел получать письма, поступившие на его имя? Или за; письмами приходил кто-нибудь другой?

— Нет, по-моему, это был тот же самый мужчина, но больше я при всем желании ничего не могу сказать. Может, у меня как раз была спешная работа и не было времени разглядывать посетителей.

— Сколько пришло писем, не помните?

— Думаю, много, как всегда, когда объявляют о продаже «вартбурга». Сколько их было точно, не могу сказать помнится, целая пачка писем.

— За всеми пришли или какие-нибудь остались у вас?

— Минуточку.

Она достала из-под прилавка картотеку и начала просматривать ее.

Нет, больше ничего. Всем известно, что на такое объявление надо откликаться немедленно, иначе будет поздно. — Она убрала картотеку. Арнольд откланялся.

Через двадцать минут он уже был в своем кабинете и, повесив на плечики мокрый плащ, сел за стол. Когда он доставал из папки объявление, вошел Крейцер. Под мышкой у Крейцера была стопка книг, которые он взял в библиотеке для себя и для жены.

— Ну, все в порядке? — спросил он, укладывая книжки на несгораемый шкаф.

— Да, Николаи был сегодня вполне благодушно настроен, он даже приветливо улыбался и в ответ на мои извинения сказал, чтобы я перестал изображать из себя дипломата, так как любой человек может ошибиться. Он лично готов поставить крест на этой истории. Он имел беседу с капитаном Григолейтом и пришел к выводу, что это очень разумный человек.

— А как насчет жалобы, ни звука?

— Нет. Он охотно показал мне свою пишущую машинку, дал снять образец шрифта и даже позвонил в больницу, чтобы мне там не чинили препятствий. В больнице оказалось пять машинок, образцы шрифта я имею с каждой. Все это заняло час с небольшим. В половине одиннадцатого я пришел в отдел экспертизы, передал весь материал доктору Фриче и сказал, как обычно, что дело очень спешное. Он, разумеется, ничего другого не ожидал и пообещал позвонить, как только будут результаты.

Арнольд замолчал и принялся вертеть в пальцах пачку сигарет. Тогда Крейцер выдвинул ящик письменного стола, достал оттуда два апельсина и кинул один Арнольду.

— Если уж вам вздумалось чем-то поиграть, съешьте лучше апельсин, хоть польза будет.

— Спасибо, — сказал Арнольд и начал ногтем сдирать кожуру. Крейцер же чистил своим перочинным ножиком, которым обычно точил карандаши.

— А как обстоит дело с объявлением? — спросил Крейцер. — Зря прогулялись?

— Не совсем. У нас есть теперь на руках вторая подделанная подпись и почти твердая уверенность, что Кранепуль не единственная жертва мошенников. В ответ на это объявление поступила масса писем.

Арнольд бросил зернышки в пепельницу и рассказал все, о чем узнал в пункте приема объявлений.

— Хорошо, — сказал Крейцер. — Большего я и не ждал. А я за это время выяснил, что в Бранденбурге нет ни номера сто тридцать семь на Мюленторштрассе, ни человека по имени Иоганнес Мехлер. — Он положил в рот дольку апельсина и продолжал: — Но отсюда вытекает ряд новых вопросов. Во-первых, кто из ближайшего мужского окружения доктора Николаи умеет водить машину? Я не допускаю, чтобы мошенник был совершенно посторонним человеком. Так, к примеру, он должен был четко знать, когда у Николаи ночное дежурство, чтобы заранее условиться о встрече с Кранепулем, далее, ему нужен был ключ от машины или его дубликат, и, наконец, он, как и Николаи, был в желтом плаще.

— Верно, — согласился Арнольд, — но почему всеми этими сведениями мог располагать только мужчина? Человек, выдававший себя за Николаи, имеет сообщников, как минимум этого мотоциклиста, а то и больше. Тогда почему же среди них не может быть женщины?

— Вы подразумеваете какую-нибудь конкретную женщину?

— Мне не хотелось бы торопиться с выводами, но не следует упускать из виду эту самую фрейлейн Альвердес, пока мы не выяснили, по какой причине она дала нам ложные показания.

— Разумеется, это надо выяснить.