Современный детектив ГДР

Он шаркнул ногой и исчез за наборной деревянной дверью. Подхваченная сквозняком дверь бесшумно распахнулась. Крейцер и Арнольд увидели переднюю, застеленную красными джутовыми половиками. Зеркало на низком подзеркальнике, подставка для зонтов, вешалка — все красного цвета — помещались в нише за дверью. Подальше, возле окна, выходившего в сад, начиналась винтовая лестница на второй этаж. В передней были три двери, одна из них застеклена сверху матовым стеклом. Эта дверь была неплотно прикрыта, из-за нее доносилась музыка, звяканье тарелок, запах кофе. Потом музыка оборвалась и диктор с напускной беспристрастностью в голосе начал распространяться насчет «видов на урожай в зоне». Щелкнула ручка, голос умолк, дверь закрыли изнутри.

На втором этаже с грохотом захлопнулась дверь, и паренек кубарем скатился по лестнице. Левая щека пылала огнем, в глазах стояли слезы. Он с трудом сдерживал рыдание.

— Можете подняться, — сказал он сдавленным голосом и исчез за серой дверью.

Крейцер и Арнольд вступили в переднюю, закрыли входную дверь, подошли к лестнице. Крейцер приоткрыл серую дверь. За дверью оказалась полутемная мастерская, в которую надо было спускаться по бетонным ступеням.

Паренька нигде не было видно, зато было слышно. Он бушевал где-то в дальнем конце мастерской, бранился как каторжник и, судя по звукам, играл в футбол пустыми ведрами.

Крейцер и Арнольд переглянулись, потом Крейцер закрыл дверь и оба пошли к лестнице.

24

Комната была вытянутая, со скошенными с двух сторон стенами. Единственное окно располагалось на торцовой стене против двери.

Когда Арнольд и Крейцер вошли, Вальдемар Кривиц стоял, наклонившись к зеркалу на умывальнике, и причесывался. Он был в нижней рубашке без рукавов, защитного цвета бриджах, завязки которых свисали до щиколоток, и кожаных тапочках на босу ногу. Перед ним на обшарпанной мраморной доске умывальника стоял фаянсовый таз, такой же кувшин и множество коробочек, бутылочек с кремом для бритья, бриолином и прочими косметическими средствами, а на краю — стеклянная пепельница, полная окурков.

Кривиц медленно обернулся, выпрямился и прислонился к умывальнику. В угол рта он неторопливо воткнул сигарету. Лицо его было свежевыбрито, кожа на скулах блестела. Он едва заметно улыбнулся, и в серо-зеленых глазах мелькнуло смущение.

Крейцер обвел глазами комнату и сказал:

— Извините, что мы так неожиданно к вам врываемся. У нас были дела неподалеку. Не найдется у вас несколько минут, чтобы ответить на некоторые вопросы?

— Какие такие вопросы?

Крейцер попытался изобразить приветливую улыбку.

— Мы вас надолго не задержим, господин Кривиц. Мы хотим только расспросить о Дитере Николаи и садовом участке по соседству.

Кривиц чуть сгорбился, достал зажигалку и раскурил сигарету, потом глубоко затянулся и медленно выпустил дым из ноздрей.

— Мои холостяцкие апартаменты не бог весть как выглядят, да и беспорядок у меня, — промолвил он извиняющимся тоном. — Если не побрезгуете, могу предложить вам табуретки.

Оттолкнувшись от умывальника, он выдвинул две коричневые табуретки из-под стола, стоявшего в центре комнаты, и обмахнул их. Крейцер и Арнольд сели, а Кривиц тем временем подошел к металлической кровати, положил сигарету в пепельницу на тумбочке и принялся заворачивать перину и подушку в простыню.

— Работал всю ночь. Немного поспал и вот только что проснулся. Менял у «москвича» задний мост. Для одного приятеля. Он директор магазина, и машина ему нужна позарез. А зятек работает только с двухтактными. Мне же он иногда по ночам разрешает пользоваться мастерской.

Он накрыл пледом свернутую постель, сунул в рот сигарету и подошел к столу, сколоченному из некрашеных досок, а потому имевшему очень прочный и солидный вид. На столе лежали остатки завтрака — кусок хлеба на газете, рядом испачканный нож с червой деревянной ручкой, огрызок ливерной колбасы, масло в пергаментной бумаге, огуречная кожура и две пустые бутылки из-под пива. Кривиц собрал вместе колбасу и масло, переложил их на газету рядом с хлебом, перенес все в большой, грубо сколоченный шкаф, стоявший в ногах кровати. Шкаф был платяной, но Кривиц отвел полки узкого отделения под посуду и продукты. Затем Кривиц открыл вторую створку — там висела одежда, — снял с плечиков черную рубашку с короткими рукавами, надел ее и застегнул. На внутренней стороне дверцы кнопками были приколоты изображения голых женщин из журнала «Магазин». Кривиц повернулся к гостям, и, когда увидел, что оба уставились на эту картинную галерею, в его глазах мелькнуло понимание и он локтем прихлопнул дверцу.

— Вы хотите что-нибудь узнать про Дитера Николаи? — спросил он. — Вы его подозреваете?

Крейцер улыбнулся.

— Мы ведь не можем подозревать каждого, о ком расспрашиваем. Кстати, кто был тот молодой человек, который открыл нам дверь?

Теперь улыбнулся Кривиц, презрительно и вместе с тем покровительственно.

— Это был Бруно, мой племянник, сын моей сестры.

— Ваша сестра замужем за господином Гехтом?