Современный детектив ГДР

Грисбюль досадливо промолчал.

— А если она стоит возле дома, — продолжал комиссар, — моего сотрудника, надо надеяться, тоже осенит какая-нибудь хорошая мысль. В том, что вы, господин Метцендорфер, взяли его с собой, нет ничего особенного. Вы объясните Брумерусу, что не разбираетесь в автомобилях и попросили Грисбюля оказать вам помощь.

Метцендорфер протестующе помотал головой и с упреком сказал:

— Слишком много хлопот ради таких пустяков, господин комиссар! И ничего не выйдет. Двадцатого следователь закончит это дело и назначит слушание его в первой инстанции! Мое ходатайство об освобождении Марана из-под стражи отклонено, и мы теряем здесь время, вместо того чтобы помогать ему!

— Но, господин Метцендорфер, — сказал комиссар чуть упрекающе, — Маран все-таки стрелял! В этом смысле все ясно. Вы же сами считаете, что как защитник Марана ничего не выиграете, если мы выясним, кто был этот второй на даче!

Адвокат вздохнул.

— Верно, — сказал он.

— Вот видите! — примирительно сказал Гроль. — Поэтому мы должны действовать осторожно. Уличить Брумеруса будет все равно нелегко. У него есть алиби, он был в Штутгарте, свидетели имеются!

Ответа не последовало. Тогда он прибавил:

— Я, между прочим, хочу воспользоваться пребыванием в Мюнхене, чтобы купить себе новую шляпу. — Он грустно сказал: — Видит бог, старая могла бы еще послужить! Но боюсь, что она слишком бросается в глаза, я уже три раза отдавал ее в чистку и в растяжку. Четвертого раза она не выдержит. — Он любовно взглянул на сомбреро, болтавшееся рядом с ним на крючке. — Фетр еще довоенный, — сказал он задумчиво.

6

Для верности Метцендорфер еще раз позвонил Брумерусу из телефонной будки. Тот был очень любезен и ответил:

— Ну разумеется! Я же обещал вам! Мне было бы удобнее всего сейчас же.

Он подошел к окну, увидел ущелье улицы, поглядел на бесцельное мельтешение людей и машин. Все показалось ему серым в этот осенний день. Подъехал черный «мерседес» Метцендорфера. Открылась дверца. Он увидел, как адвокат выходит из машины: сверху тот казался маленьким, до смешного похожим на куклу. Брумерус улыбнулся. Мимо проехала другая машина. Метцендорфер прижался к своему «мерседесу». Затем он уже знакомым Брумерусу движением смахнул со лба жидкие рыжие волосы и направился к дому.

Брумерус минуту помедлил. Потом решил не принимать адвоката у себя в квартире. Зачем терять время? Совершить покупку машины можно было быстро. Он надел пальто и вышел на лестницу; лифт уже зашумел. Кабинка медленно шла вверх. Он задумчиво следил за движением троса — по привычке. Как в детстве, у него мелькнула глупая мысль: какой ужас, если трос оборвется и человек рухнет в шахту… Лифт остановился. Решетки раздвинулись с тихим шорохом, дверь отворилась.

Метцендорфер явно удивился, что Брумерус ждет его здесь. Но удивился лишь на секунду. Тот приветливо поздоровался с ним: между двумя совещаниями так мало времени… Это адвокат понимал. Он и сам был в таком же положении. Они спустились на лифте в полном согласии. Метцендорфер предложил:

— Если не возражаете, то поедем на вашу станцию обслуживания на моей машине.

Они пересекли улицу, и, лишь сев в «мерседес», Брумерус заметил ассистента.

— Ах, и вы здесь, господин Грисбюль? — удивленно спросил он и прибавил насмешливо: — Вы тоже хотите приобрести «боргвард изабеллу»?

Тот протянул ему руку над спинкой сиденья.

— Господи, — сказал он, — это мелкий-то служащий уголовной полиции! Что вы! Я просто влюбился в старый «мерседес», и господин Метцендорфер любезно взял меня в эту поездку. Я очень доволен, поверьте.

Брумерус беззвучно рассмеялся.

— Я ведь знаю вашу карету, — сказал он, — машиной ее уже нельзя назвать. Разумное решение. — К присутствию Грисбюля он теперь, кажется, потерял интерес. Он повернулся к Метцендорферу: — Поехали! Дорогу я буду показывать!

7

Гроль в это время бродил по Штахусу, дрожа от холода. Он смотрел на витрины ненужных ему магазинов. Задержался он только у салона головных уборов, но уголки его рта разочарованно опустились: ну и формы — не шляпы, а шапочки! Он не хотел носить шапочку!

Все-таки он вошел в лавку. Около него сразу же защебетала продавщица. Он увидел пренебрежительный взгляд, которым она скользнула по его сомбреро, и разозлился. Он снял шляпу и демонстративно положил ее на стеклянную доску прилавка. Ничего не скажешь: его шляпа утверждала себя среди всех этих шапочек, ее нельзя было не заметить! Утверждала себя! Вот точное слово! Шляпой надо утверждать себя, подумал Гроль и твердо решил не покупать ничего, что не отвечает этому представлению.

От продавщицы пахло парфюмерной смесью, в которой преобладал аромат ландышей — а на дворе стояла осень. Это мешало комиссару. Мешал ему и ее лиловый свитер: лиловый цвет, заметил он, вызывал у него головную боль.

Но со всем этим он примирился бы, если бы только нашел настоящее самоутверждение.