Современный Евгений Онегин

Недолго. Друг его уж шпарит
В цветном такси. Летит стрелой
(Водила

смуглый не кемарит —Таджик иль негр?) к нему домой.
Вот в дверь звонок. И как-то сразу
Дверь по звонку открылась. Разом
В объятия бросились друзья.
(Тут прослезился б даже я)
«Ты как?» – «А ты?» – «Да все нормально.
А как…» – «Потом. Ты проходи
Направо, не грузясь с пути.
Тебе подарок персональный
Я принесу, чуть подожди,
Пока с женою посиди».

XIX

Направо повернул Евгений,
Вошел, и тут же обомлел…
О Боже! Вот как ты свой гений
На этот раз запечатлел.
Не женщина сидит – богиня!
Такой не видел он доныне.
Вот это, парни, красота.
Супер-жена красотка та!
У живописцев он прекрасней
Не видел женщин никогда.
Так разгорается звезда,
И месяц в ночь восходит ясный.
Секс-идеал, что Жене мил,
Ленской Онегину вручил.

XX

Читатель, мой язык корявый
Ее ль поможет описать?
Смешон я, как певец картавый,
И страшно рот свой открывать.
Однако, все ж хочу добавить,
Что и художник мог оставить
Мечту создать ее портрет.
(Не потому, что красок нет,
А потому, что, верно, руки
Его б дрожали. Восхищен
Настолько ею был бы он,
Что, впав в экстаз, томился б в муке.)
Любой прозаик – верный друг
Поэту – тяжких этих мук

XXI

(Как творческих, так и любовных)
Едва ли смог бы избежать,
И почерком не хвастал б ровным,
И мыслей строй перевирать
Вдруг стал бы в сильном возбужденье.
Волнуясь, своего стремления
Прекрасный облик передать
Не воплотил бы. Нашу мать
Клянуть бы стал писатель-дядя,
Поняв, что женский идеал
К его таланту не пристал,
А муза вдруг, подобно бл…ди,
Ушла к другому, и чуть свет
С земли иль с неба шлет привет…

XXII

Опять куда-то отвлекаюсь!
Прости, читатель дорогой!
Кондовый

я поэт, и маюсьКак графоман стихов туфтой.
Но я весь облик ее внешний
Вам опишу, друзья, конечно.
Хотя и кратко опишу,
Но с толком, так как не спешу:
Высокий рост, длиннющи ноги,
Ярко-зеленые глаза,
Довольно светлые власа,
И талия тонка… О, Боги!
Лишь вы достойны рядом стать,
А нам, плебеям, созерцать

XXIII

Издалека и без стремленья
В избранники попасть, и слыть
Лохами.

Наше поколениеСкрывало все, что можно скрыть.
Короче: «О, какая телка!» —
Сказал чиновник бы вам (с толком),
Когда б ее увидел вдруг.
«О, жизни ты моей недуг,
О, бриллиант многокаратный», —
Сказал бы подхалим-поэт.
«О, это лучше, чем обед», —
Так оценил б обжора знатный.
А бизнесмен б крутой сказал:
«Я бы за это дело дал

XXIV