Современный финский детектив

— Ну, через некоторое время послышался треск мотоциклов и какой-то шум на улице перед кафе. Оказалось, что там уже собралось человек десять битников. Я просто не представляю, как они успели так быстро их собрать! Хозяйка разволновалась, но швейцар только вошел в раж, выскочил на улицу и двинул кому-то по физиономии, кто первый под руку попался. Началась драка. И тогда кто-то нарочно толкнул Вилле, или, может, в этой свалке он просто упал прямо на нашу большую витрину, и она разбилась на кусочки. Хорошо еще, что он не поранился… Хозяйка вызвала полицию. Швейцар заявил, что ребята были пьяные. Вилле все божился, что это была вода, что они просто дразнили. Толстяк и девица успели улизнуть, а остальных, сколько смогли, полицейские набили в фургон и отвезли в отделение. И Вилле тоже… Как вы думаете, Вилле придется платить за стекло? Оно, наверно, стоит тысяч двадцать.

— Это зависит от свидетельских показаний и от того, пойдет ли дело в суд или будет улажено полюбовно, — объяснил я. — Лучше уладить полюбовно. Они могли бы все вместе собрать деньги. Но надо также послушать другую сторону — показания швейцара.

— Но он сумасшедший! — вспыхнула девушка. — И я не собираюсь оставаться в этом кафе, пока он там! Отработаю две недели, как потребовала хозяйка, и все, ни дня больше! Он, этот швейцар, как-то раз застал меня в кухне и прижал к стене, хотел… нет, он отвратительный, гадкий человек! Поэтому Вилле и разозлился на него. Я теперь вообще боюсь, как бы они не ткнули его ножом за то, что он одному из ребят челюсть сломал.

— Ого! — поразился я. — Это уже нарушение пределов необходимой самообороны. Хотя… если он голой рукой… Все равно, сфера его действий не распространяется на улицу. А у ребят было что-нибудь в руках?

— Они вроде резиновой дубинкой размахивали, — безразличным тоном сказала девушка. — Но мне не очень хорошо было видно.

— Дубинкой?! — переспросил я, и внутри у меня что-то оборвалось.

Я вспомнил профессора и тело несчастного старика на гладком столе. И почувствовал, как выпитый крепкий кофе поднимается к горлу и норовит исторгнуться. Занятый этими наблюдениями, я не вдруг ощутил на себе тревожный взгляд синих глаз.

— Что, что случилось? — испуганно спросила она и прижала ладонь к губам.

Палму сжал мою руку, но было поздно. Девушка уже насторожилась.

— Вилле не виноват! — гневно сказала она. — Если надо, я найму ему адвоката. Или сама заплачу хозяйке за стекло!

— Кто размахивал этой дубинкой? — спросил Палму безразличным тоном.

Но девушка была настороже и сидела, крепко сцепив руки.

— Не знаю, — с упрямым видом сказала она. — Не видела. Я ничего не видела.

— Кроме того, что Вилле ничего плохого не делал, — продолжил за нее Палму.

И он со странным выражением в упор поглядел на нее. Выдержать его взгляд она, понятно, не могла. И после довольно долгого молчания Палму сказал снова мягким, отеческим тоном:

— Разве не лучше рассказать сразу всю правду? Это может помочь. Вы хорошая девушка, признайтесь во всем. Ведь я же все вижу.

Девушка привстала, прижав руки к груди. Глаза ее расширились.

— Как? Неужели уже заметно?! — спросила она дрогнувшим от ужаса голосом.

Палму молчал, словно набрав в рот воды. Я решил, что он просто так закидывает удочку — на случай, если она что-нибудь скрывает.

— Вот что, — Палму покосился на меня, — этого бол… нашего командира то есть, стесняться не надо. Он человек бывалый, хотя это и не очень заметно. Мы все знаем.

И бедная девочка снова попалась. Она низко опустила голову и шепнула:

— Да, вы правы, господин… господин?..

— Комиссар Палму, — помог ей Палму.

— Да, комиссар, — заговорила она, — вы правильно догадались. П-поэтому я и заплакала, когда вы сказали, что я хорошая, порядочная девушка. Я… я дурная девушка. — Она подняла на нас глаза, стараясь держать себя в руках. — Но Вилле не виноват. Я сама должна была знать.

— Простите меня, деточка, — сказал Палму и принялся, не глядя на нее, старательно набивать трубку. — Я не хочу ни в кого бросать камень — нет, совсем нет! — но все же мне кажется, что Вилле тоже несколько виноват. Потому что для этого всегда требуются двое. Так мне по крайней мере говорили.

— Для чего требуются? — чуть не взвыл я, совершенно ошалевший.

Все-таки Палму мог бы относиться ко мне с большим вниманием! И что он имел в виду? Что девушка замешана в драке, что она тоже разбивала витрину?!

— Барышня Похъянвуори беременна, — отчеканил Палму. — Ты, конечно, будучи круглым идиотом, об этом не догадываешься. Какой у вас срок, деточка? И не надо смущаться, ничего тут постыдного нет, это дело естественное.

— Т-третий месяц, — призналась девушка, не в силах поднять на нас глаза.

— Да, эти июльские вечера, эти летние вечера в городе, — ностальгически произнес Палму. — Да, деточка, я нисколько не осуждаю вас. И Вилле тоже.

— Я сама должна была знать, — всхлипнула девушка, низко опустив голову.

Мы долго молчали. Наконец она снова подняла на нас глаза и сказала со спокойной уверенностью, как о неизбежном:

— Отец убьет меня.