Современный французский детективный роман

— В этом нет необходимости. Тем более что придется, может быть, провозиться несколько часов.

Вот что упустил Мегрэ в начале расследования. Один раз такая мысль мелькнула у него в голове, но после он напрочь об этом забыл.

— Если угодно, я распоряжусь, чтобы вам принесли пива. Нам всегда приносят из бистро напротив.

— Благодарю, я только что выпил кружку.

Оставшись один, он стащил с себя пиджак, засучил рукава рубашки и принялся разыскивать том за 1945 год.

Через час с этим томом было покончено. Разумеется, комиссар просматривал только заголовки. Но ни один, похоже, не относился ни к Марселю Вивьену, ни к Нине Лассав, ни к Луи Маосье.

Он поставил том на место и взялся за сорок шестой год, хотя голова у него уже шла кругом. Дважды заглядывал главный редактор, проверяя, не нужно ли чего.

— Может, вам уже захотелось пить?

— Что ж, сейчас я не отказался бы от кружки пива.

Воздух посинел от табачного дыма. В хранилище пахло ветхой бумагой и типографской краской.

Некоторые заголовки возбуждали внимание комиссара, напоминая о делах, в свое время изрядно прогремевших, а теперь совершенно забытых.

Январь… Февраль. Март… Апрель…

Так он добрался до августа. Наконец в номере за семнадцатое число на глаза ему попался заголовок:

«Молодая женщина задушена в доме на бульваре Рошешуар».

Заголовок был набран неброско, сообщение не попало на первую страницу. Казалось, этому происшествию не придали особого значения.

«Двадцатидвухлетняя Нина Лассав найдена задушенной у себя в спальне, в доме на бульваре Рошешуар. Жертва лежала в постели, обнаженная. Ни в комнате, ни во всей квартире не обнаружено следов беспорядка. Привратница допрошена, но ее ответы нисколько не помогли следствию.

Нина Лассав несколько лет прослужила в бельевом магазине на улице Лепик, и хозяйка магазина была вполне довольна своей продавщицей.

В конце 1945 года девушка внезапно оставила службу. В ее жизни был мужчина, но навещал он ее не часто. Что произошло в вечер ее смерти? Полиции будет нелегко это установить. Добавим, что пожилая привратница совершенно не обращает внимания на тех, кто приходит в дом.

Следствие ведет комиссар Пьебёф».

В следующем номере обнаружился заголовок: «Расследование на бульваре Рошешуар не продвигается».

Всего несколько строк: сообщение о том, что предпринимаются попытки больше узнать о частной жизни убитой. Отчет медицинского эксперта, составленный в специальных выражениях, уведомлял о том, что жертва подверглась странгуляции. Никаких иных следов насилия не обнаружено.

Привратницу допросили вторично. Она подтвердила, что девушку иногда провожал домой какой-то мужчина, довольно молодой; бывало, что он заходил к ней в квартиру, но на ночь не оставался ни разу.

Раз или два привратница видела его, но мельком. Узнать, вероятно, не смогла бы. Месяца два назад к девушке стал захаживать другой — его внешность описать легче, приходил он днем, когда светло, и привратница его хорошо рассмотрела.

Очень высокий, очень худой, черноглазый. По лестнице взлетал одним махом; пробыв час, уходил, и всегда один.

Еще три дня спустя «Паризьен либере» сообщала:

«Комиссар Пьебёф допросил подозреваемого.

Допросы в уголовной полиции вызывают много толков. Опознан высокий худой незнакомец, несколько раз посещавший квартиру Нины Лассав на бульваре Рошешуар. Им оказался некий Луи М., маляр, живущий в небольшой гостинице по соседству.

Он не скрывает, что был любовником погибшей, но утверждает, что в день ее смерти не виделся с ней. Между тем привратница показала, что около четырех пополудни находилась на лестнице и видела своими глазами, как он приходил.

За отсутствием доказательств Луи М. оставлен на свободе, но следствие не выпускает его из поля зрения.

Что касается краснодеревщика Марселя В., который более полугода был любовником Нины Лассав, он сумел представить доказательства, что в момент убийства находился в кафе на бульваре Шапель».

Мегрэ делал заметки в старом черном блокноте. Официант из бистро напротив принес кружку пива, покрытого пышной шапкой пены; Мегрэ настолько увлекся своими открытиями, что не заметил, как прошла головная боль.

Он попытался добраться до кабинета главного редактора, но заплутал в коридорах и был вынужден спросить дорогу.

— Вы не будете возражать, если мы перефотографируем несколько статей из вашего архива?

— Какие могут быть возражения?

— Разрешите от вас позвонить.

Трубку взял Мере.

— Местраль на месте? Пришлите его ко мне в редакцию «Паризьен либере». Пусть спросит, где архив… Жду его там.

Вернувшись в хранилище, Мегрэ вновь принялся перебирать старые газеты. О Нине Лассав упоминалось все реже, заметки были все короче: вниманием французских читателей завладел крупный политический процесс.

«Вопреки показаниям привратницы, утверждающей, что у нее на глазах подозреваемый около четырех дня поднимался к Нине Лассав, Луи М., оказывается, тоже имеет алиби. Комиссар Пьебёф и его инспектора продолжают расследование, однако новых улик пока нет».

На этом дело, казалось, было похоронено. Фотографий Маосье и Марселя Вивьена газета не поместила.