Современный греческий детектив

Увидев подбежавшую Марианну, женщина повесила трубку и ушла. Марианна влетела в будку, торопливо набрала номер, выученный наизусть, как было велено; ей и в голову не могло прийти, что звонившая женщина тоже выполняет секретное задание, которое вступит в столкновение с ее собственным.

— Алло! — ответил с другого конца провода мужской голос.

— Говорит Марианна, не перебивайте меня, я очень спешу! Звоню с вокзала, мы со стариком едем в Салоники, а оттуда, по всей вероятности, в Берлин. На чем поедем из Салоник, не знаю. Насколько успела заметить, «клетки» у поезда нет.

— Ладно… В поезде есть наш человек, он найдет тебя. Пароль: «Некоторые едят апельсины недозрелыми». Не удивляйся, что человек этот…

Марианна не дослушала. В дверь будки заглянул незнакомый мужчина, злорадно ухмыльнулся, и она была вынуждена перебить своего собеседника:

— Я забыла выключить утюг, боюсь, не случилось бы пожара! Выключи, пожалуйста! — Повесив трубку, она что было сил бросилась к поезду.

— Стой! — закричал ей вслед человек, подслушавший разговор.

Поезд уже тронулся, и Марианна едва успела прыгнуть на подножку вагона с табличкой «Только для немецких оккупационных властей».

Незнакомец, бежавший за ней, попытался было вскочить на подножку, но немецкий охранник оттолкнул его и пролаял:

— Zurück![11]

Человек побежал по перрону рядом с набиравшим скорость поездом, пытаясь что-то объяснить охраннику на немыслимой смеси греческого и немецкого. Охранник в ответ кивал головой и смеялся:

— Ja, ja![12] — и помахал на прощанье рукой.

Преследователь по инерции пробежал еще немного вдоль железнодорожного полотна. Потом остановился и, поглядев вслед удаляющемуся поезду, пробормотал сквозь зубы:

— Свинья…

Навстречу запыхавшейся Марианне спешил полковник, наблюдавший всю эту сцену из окна вагона.

— Ну слава богу! Чуть не отстала!

В купе ее приветствовали два немецких офицера, с которыми им предстояло ехать до Салоник. Один из них, майор артиллерии, был очень подвижен и болтлив. Другому, капитану, на вид было около тридцати, однако он был совершенно седой. Через всю его правую щеку тянулся багровый шрам; черные, как у мотоциклиста, очки совершенно скрывали выражение глаз.

— В чем дело? Что это за человек за тобой гнался? — спросил полковник Отто Крайсман.

— Не знаю… Откуда мне знать? — отвечала Марианна рассеянно, глядя в окно. Но тут же сообразила, что надо бы дать побольше объяснений, и продолжала: — Я бежала к поезду, а он ни с того ни с сего припустился за мной. Что-то кричал, но я не расслышала — поезд уже отходил…

Она была очень встревожена. Сколько времени ее преследователь простоял у нее за спиной возле телефонной будки и что ему удалось услышать? Ведь он может сообщить в службу безопасности или немецким властям.

Марианне Рондири исполнилось двадцать пять. Она окончила археологический факультет. Ее отец Вирон Рондирис тоже был археологом. Его убили на албанском фронте в первые дни войны, а мать, немка, погибла в Пирее под бомбежкой. Еще до войны она приехала в Грецию на раскопки и познакомилась с Рондирисом…

Родители Марианны долгое время сотрудничали с немецким ученым Отто Крайсманом, выступали за объявление Афин открытым городом. Когда Греция была оккупирована, Крайсман снова приехал в Афины, но теперь уже в мундире полковника инженерных войск. Узнав о гибели друзей, он взял Марианну под свою опеку, устроил в археологический отдел. Жили они в Колонаки. Отто занимал большую квартиру, реквизированную для нужд оккупационной армии, а девушка поселилась в небольшой квартирке в том же доме.

— Все еще об утюге думаешь? — дошел до сознания Марианны голос Отто.

— Да… Я кричала, чтоб выключили, было плохо слышно… а вдруг я ошиблась номером…

Она решила держаться этой версии на случай, если шпик записал ее разговор.

— Ничего страшного, — успокаивал ее полковник. — Позвоним с какой-нибудь станции и все узнаем.

Марианна посмотрела ему прямо в глаза, и ей вспомнился разговор с товарищем по организации, архитектором Фотисом, когда тот поручил ей следить за Отто.

— Шпионить за ним?! — Такая перспектива ее совсем не вдохновляла.

— Это не шпионаж, — спокойно отозвался Фотис. — Во всяком случае, не в том смысле, какой ты придаешь этому слову.

— Следить за человеком, который столько для меня сделал! — возмущалась Марианна. — И это, по-твоему, не шпионаж?

— Вообще-то мы называем это Сопротивлением, — улыбнулся Фотис. — Бывает, конечно, что и среди оккупантов попадаются люди, по той или иной причине нами уважаемые. Крайсмана, например, мы ценим как прогрессивного ученого. И это обстоятельство несколько осложняет задачу, вызывает нежелательные эмоции…