Современный югославский детектив

— Все сведения будут доставлены вам в агентство, — сказал он. — Может, уже доставлены. Сообщения будете передавать мне лично!

Из дальней комнаты появился молодой человек и торопливо прошел по толстому ковру впереди меня. Он весьма услужливо открыл мне дверь, тем не менее я перехватил его злобный взгляд. И отпрянул под этим взглядом, хотя совсем чуть-чуть. Потом прошел мимо него, словно вообще не замечая, будто мимо мебели. Погасшую сигару я сунул в вазу с цветами.

Снова я шел по шикарно обставленным комнатам. За одной из дверей я увидел неприятного вида хозяйку, дремавшую в кресле.

— Тсс, тсс! — послышалось откуда-то.

Я поглядел туда-сюда, однако источника звука не обнаружил.

— Тсс. Эй, вы… Я наверху! Наверху!

Я посмотрел вверх и в конце лестницы увидел красивую молодую женщину в длинном домашнем платье. Она стояла, облокотившись на перила, декольте легкого платья открывало прекрасную грудь, руки тоже были обнажены. Указательным пальцем она приглашала меня подняться, а другим, приложенным к губам, выражала желание, чтобы это делалось тихонько.

Я еще раз оглянулся на растрепанную женщину в кресле. Убедившись, что она для меня неопасна, я на цыпочках направился к лестнице.

IX

Если внизу, у начала лестницы, воздух был обычным, то здесь, наверху, опьяняющий аромат, благоухавший вокруг красавицы, перехватывал дух. Это можно было выдержать лишь при полной отрешенности, и следующие несколько секунд я сдерживал дыхание. Неужели только запах духов был тому виной?

Пригласившая меня дама была брюнетка, не очень высокая, с большими карими глазами, нельзя сказать, чтобы худая, с сочными губами, между которыми поблескивали абсолютно белые зубы, особенно два верхних резца. Одетая в упомянутое легкое домашнее платье, вблизи она оказалась еще очаровательнее, потому что одежда эта ничего не скрывала, даже напротив. Моему взору была предоставлена даже родинка на груди, и я невольно споткнулся на предпоследней ступеньке.

Шаг мог стать роковым, но не стал. Женщина-сторож, на счастье, обладала крепким сном, и мне без особых трудностей удалось преодолеть препятствие, отделявшее меня от прекрасной незнакомки.

Она протянула мне руку, и я сжал мягкие, податливые пальцы, ладонь, запястье. Она потянула меня к себе и в то же время придвинулась сама, и мы пошли молча, даже без музыкального сопровождения, как это бывает в голливудских фильмах, к ближайшей двери. Женщина ступала плавно, неслышно, временами оглядывалась и смотрела на меня огромными глазами, что вызывало у меня сильные удары сердца, ощущавшиеся где-то возле горла, на лбу проступал пот.

Ее рука все еще была в моей, я держал ее осторожно, лишь периодически легонько сжимал, нежно и многозначительно, так, чтобы дать ей понять о своем присутствии и сопереживании.

Легко, бесшумно она опустила другую руку на ручку двери и неторопливо нажала. Дверь отворилась, и мы беззвучно вошли в просторное помещение, где царили полумрак и то же благоухание.

Это была спальня, уставленная дорогими вещами, которые можно увидеть в антикварных магазинах или привезти из-за океана; во всяком случае, они дороги и довольно неудобны. На них много позолоты, всяких завитушек, выпуклостей, формы замысловаты. По стенам развешаны картины, похоже — оригинальные, хотя авторов не назвал бы и специалист; шторы на окнах плотные и темные.

Взгляд мой остановился на кровати, и сердце снова дало о себе знать. Постель была в беспорядке — значит, ею пользовались совсем недавно, теперь ее хозяйка вернулась тайком вместе со мной в атмосферу, где дух захватывает от всевозможных услад. Я сглотнул слюну и приосанился.

Только после того, как незнакомка аккуратно закрыла за собой дверь и жестом пригласила меня сесть на кровать, она произнесла первые слова:

— Вы — сыщик?

Голос ее не соответствовал ни внешности, ни обстановке. Он был невыразительным, сиплым, словно в горле у нее что-то застряло. Хотя это можно было объяснить и деликатностью ситуации и необходимостью соблюдать абсолютную тайну, поскольку кашель мог бы разбудить цербера, спавшего внизу в кресле, — тогда все, что нас здесь ожидало, растаяло бы как дым.

Я кивнул, все еще ощущая сердце где-то возле горла.

— Он вас нанял?

— Кто? — просипел я.

— Аугусто, разумеется.

— Да, миссис Коломбо, ваш супруг попросил меня о некоторых… хм… услугах и…

Я уже несколько оправился и теперь с большим вниманием, но достаточно скромно мог заглянуть в глубину декольте домашнего платья красавицы. Ситуация не изменилась, родинка находилась на прежнем месте, видимая и доступная.

— Я не миссис Коломбо, — сказала она.

Я дернулся.

— Аугусто мне не муж! — добавила она.

— Простите…

— Ладно, ладно. Не будем формалистами, Как вас зовут?

— Тэтчер. Тимоти Тэтчер!

— Тимоти? Подходящее имя для красивого молодого человека, — произнесла красавица и длинными пальцами с горящими темно-красными ногтями коснулась моего уха. Именно там, где у меня самое чувствительное место. Я инстинктивно отшатнулся.

— Меня зовут Долорес, — сказала она и приблизилась ко мне. Наши колени соприкасались. Ее колени были обнажены, и не только они.