Современный польский детектив

— Я слышал, недавно произошел такой взрыв. Взорвалась авиационная бомба. Не помню только, где это случилось, — сказал капитан Мильчарек. — И все же я не верю в вашу концепцию. Она слишком фантастична.

— Я же вам говорю — это головоломка. Головоломка не для благовоспитанных детей, а для взрослых. Я уже вижу многие элементы-кубики этой головоломки и надеюсь, что мне удастся в конце концов сложить всю картину преступления.

— И тогда?

— И тогда вы будете знать настоящего убийцу Романа Брегулы, и, может быть, не только его.

Еще один кубик к головоломке

После разговора с капитаном Мильчареком адвокат Рушинский направился к себе в контору. Пришел он туда за полчаса до начала приема. Газеты просматривать не стал, а, вынув из стола бумагу, принялся писать. Исписав листок, он тут же перечеркнул написанное. Потом снова что-то долго писал. И все порвав, выбросил в корзинку. Наконец сел за машинку. Кончив печатать, он вызвал курьера.

— Пан Францишек, помните, недавно на Очке мы с вами осматривали труп мужчины?

— Конечно, помню. Такое сразу не забудешь. Это был тот самый клиент, который приходил к вам, чтобы передать на хранение свое завещание. Потом он разбился, упав с моста Понятовского, хотя это не совпадает по времени, ведь этот Ярецкий убился в мае. Милиция мне тоже не поверила.

— А вы не ошиблись?

— Я уже и сам не знаю, что думать. У того, на Очке, такой же нос, такие же залысины и одного зуба не было, тоже сверху. Все так, как у того клиента, у Ярецкого.

— Вас вызывали в милицию для составления протокола?

— Нет.

— Мне хотелось бы, пан Францишек, чтобы вы подписали заявление, которое я приготовил. — Сказав это, адвокат протянул курьеру напечатанный текст.

Заявление

Я, нижеподписавшийся Францншек Медушевский, утверждаю, что в убитом, труп которого мне показали в прозекторской на Очке в присутствии адвоката Мечислава Рушинского и майора Лешека Калиновича, я опознал человека, который приходил в нотариальную контору, где я работаю, и передал на хранение свое завещание. Этот человек, насколько я помню, назвал себя Влодзимежем Ярецким.

Варшава, 16 октября 1970 года.

Францишек Медушевский

— По определенным соображениям, — сказал адвокат, — я хочу иметь такое заявление в своих документах. Чтобы над нами потом не смеялась милиция.

— Не раздумывая, Францишек Медушевский подписал документ.

Мечислав Рушинский продолжал размышлять о деле Ярецкого, о Романе Брегуле и об арестованном по обвинению в его убийстве Адаме Чихоше.

Преданный служака Францишек уже несколько раз заглядывал в бокс к адвокату, но все не решался побеспокоить его. Приятели Метека, которые обычно перед началом приема посетителей забегали, чтобы поздороваться и обменятьея новостями, в тот день тоже не входили к нему. Они хорошо знали: если он сидит, уставясь невидящим взором в одну точку на противоположной стене, то его не стоит тревожить.

— Спустя час курьер наконец решился;

— Пан меценат, та пани ждет уже более получаса.

— Какая пани? — очнулся, будто ото сна, адвокат.

— Клиентка, жена того, который с моста бросился.

— Ярецкая?

— Она самая. Пришла в самом начале пятого, но я объяснил ей, что нужно обождать, так как вы очень заняты. Пригласить?

— Проси.

— Барбара Ярецкая запяла место напротив адвоката.

Признаюсь вам, — начал Рушинский, — я только что размышлял о всей этой удивительной истории с завещанием вашего мужа и о вас.

— Значит, существует телепатия. — Слабая улыбка тронула ее губы. — Вот я перед вами, и мне очень нужна ваша помощь.

— Моя?! — удивился адвокат. — Насколько мне известно, коллега Ресевич успешно ведет ваши дела, и не только связанные с исполнением завещания, но и некоторые другие. Пусть он и далее…

— Меценат Ресевич, как я узнала, уехал по меньшей мере на две недели.

— Так что же случилось у вас? Не появился ли новый Ковальский с претензиями на наследство?

— Нет, не появился и, надеюсь, не появится. Я пришла в связи с пожаром в моей мастерской. Вы, вероятно, уже слышали об этом или читали в газетах.

— Первый раз слышу, — честно признался Рушинский.